Голос из моего прошлого эхом отдавался у меня в ушах: Анна, Страж в тёмном городе, рассказывала мне, как она узнала, что Надя ещё не была одержима Мазикиным: Надя плакала.
— Я не причиню тебе вреда, — прошептала я и приложила палец к губам.
Я медленно двинулась вперёд, чувствуя едва слышный стон половиц, который предупредил бы Мазикинов наверху о моём присутствии. Присев на корточки рядом с мальчиком, от которого несло мочой и потом, я осторожно разрезала ножом верёвки, связывавшие его запястья, которые были в крови от его отчаянных попыток освободиться. Мальчик сосредоточил своё внимание на лестнице. Мы оба знали, что именно оттуда исходит угроза, если нас обнаружат. Пока я освобождала его, я заметила, что его руки были покрыты не только следами когтей… но и следами от уколов. Свежие синяки и струпья на сгибах локтей и на внутренней стороне рук. Этот парень был так молод, но он уже был наркоманом.
— Они сказали мне, что у них здесь есть что-то, чтобы расслабиться, — прошептал он, увидев, что я смотрю на следы от уколов.
Я снова приложила палец к губам и покачала головой. Он расскажет мне всё, когда мы будем в безопасности. Но внутри у меня всё сжалось от гнева. Так вот как эти Мазикины вербовали людей. Они заманивали запутавшихся в себе детей в этот дом… и отправляли их души прямиком в ад
С последним надрезом ножа верёвки упали с запястий мальчика. Я поймала его, когда он повалился на губчатый, влажный ковёр. Он обхватил свои ободранные запястья и прильнул ко мне, его плечи тряслись, а лицо исказилось от боли. Я обняла его и прошептала так тихо, как только могла:
— Всё хорошо. Ты в порядке. Я держу тебя.
Как бы сильно мне не нравилось быть рядом с большинством людей, я хотела утешить этого ребёнка. Я знала, что он чувствует, и хотела дать ему обещания. Я хотела сказать ему, что он не был просто расходным материалом, что впереди были лучшие времена, что он был не один. Я могла бы стать такой же, как он, если бы не Диана. Поэтому я обнимала его, как мать, в которой он нуждался в тот момент, и молча боролась со своими собственными воспоминаниями о том, что была сломлена и не имела никого, кто мог бы сделать это для меня.
Наконец он взял себя в руки и провёл руками по лицу, размазывая слёзы по грязным щекам. Он посмотрел на меня из-под копны сальных светлых волос, настороженно и робко.
— Меня зовут Ник, — сказал он.
Я покачала головой, зажала его губы и попыталась ободряюще улыбнуться. Он кивнул, улыбаясь в ответ, хотя я держала его рот закрытым. Это была самая милая, самая обнадёживающая маленькая улыбка, и я была полна решимости заслужить её. Я приблизила своё лицо к его грязному уху.
— Ты можешь идти? Нам нужно вытащить тебя отсюда.
Он кивнул, и я подняла его на ноги, держа за руку, пока он не успокоился. Я указала на коридор, который вёл в подвал. Вместе мы медленно прошли мимо лестницы, через несколько лучей света, пробивающихся сквозь щели в досках, открывая взору клубящуюся пыль в прихожей.
Пол над нашими головами заскрипел. Ник задрожал, прижавшись ко мне. Я взяла его за руку, крепко сжала и потащила в коридор. Мы на цыпочках прошли мимо кухни. Мимо гостиной. Сверху донёсся грохот, за которым последовала серия ворчаний. Кто-то проснулся. Последовала ещё одна волна рычаний и кашля.
— А что они там делают? — прошептал Ник мне на ухо.
Я была почти уверена, что Мазикины разговаривают друг с другом, но я боялась, что это его напугает, поэтому пожала плечами и потащила его к двери подвала. Потолок начал стонать и скрипеть. Кто-то двигался. Быстро. Они нас услышали.
Мы как раз достигли шатких ступенек подвала, когда Ник вскрикнул:
— О, Боже!
Его паника почти заглушила звук тяжёлых шагов поблизости. Грубое ругательство из гостиной подсказало мне, что у нас осталось всего несколько секунд до того, как нас поймают. Прежде чем я успела поставить его перед собой, чтобы защитить, Ник сильно толкнул меня, пытаясь проскочить мимо. Я рухнула вниз по ступенькам, потеряв равновесие и контроль, разбив локоть и колено. Я головой ударилась о перила и приземлилась животом на холодный цементный пол. Ник был прямо за моей спиной, поэтому я оттолкнулась и бросилась к двери в подвал.
Она распахнулась настежь. На свету вырисовывался силуэт какой-то фигуры, и я сразу узнала её.
— Малачи, — выдохнула я.
Следующие несколько секунд раскололись на отдельные звуки и образы, мгновение разрывалось по швам. Малачи прищурил свои темные глаза. От грохота, раздавшегося с верхней ступеньки лестницы, у меня ёкнуло сердце. Кончики пальцев Ника коснулись моей спины, когда мы побежали к моему лейтенанту.