Парень посмотрел на меня с ужасом в глазах, но тут же вскочил на ноги и рванулся прочь, неровно ступая по тротуару и размахивая руками. Малачи смотрел ему вслед, и, судя по тому, как сжималась его челюсть, ему стоило немалых усилий не пригвоздить этого парня ножом к спине. Через несколько секунд, показавшихся ему вечностью, парень завернул за угол и исчез. Малачи склонил голову. Он положил свою руку поверх моей, прижимая её к своей руке, как будто он нуждался в этом контакте так же сильно, как и я.
— Ты в порядке? — спросила я дрожащим голосом.
Малачи ненавидел оружие, он был свидетелем того, как нацисты выстрелили и убили его брата Хешеля. Это была одна из многих причин, по которым я даже не собиралась предлагать Михаилу снабдить нас огнестрельным оружием для защиты от Мазикинов.
Малачи кивнул.
— В полном.
Я уставилась на тёмное пятно крови на том месте, где только что валялся тот парень.
— Нам нужно уходить отсюда.
Малачи молча поднялся на ноги и вложил нож в ножны.
— Пошли, — сказала я уже на ходу. — Мы возвращаемся домой.
Я повела нас обратно к машине, почти бегом, в отчаянии пытаясь убраться подальше от места нападения. Малачи не произнёс ни слова, пока я не вставила ключ в замок зажигания.
— Я разочаровал тебя, — сказал он едва слышно.
Я села за руль.
— Нет. Ты напугал меня. Ты должен понимать, как здесь всё устроено. Это не тот город, к которому ты привык.
— Я знаю.
Я завела машину и отъехала от тротуара.
— Люди здесь совсем не такие, как в тёмном городе. Мазикины не единственные, кто способен ответить тебе. Они не единственные, кто причиняет людям боль, — я слишком хорошо это знала. — А здесь у Стражей нет никакой власти, так что ты должен быть осторожен. Ты же не хочешь, чтобы тебя арестовали. Доверься мне, — и это я тоже слишком хорошо знала. — Ты привык делать всё, что тебе нужно, но ты не можешь так поступать здесь. Ты привык быть законом, но не здесь.
— Да, капитан. Я понимаю, — его голос был таким же отстранённым, как и выражение лица.
Он скрестил руки на груди и отвернулся к окну. Неоновые вывески и уличные фонари отражались на его лице розовым, жёлтым и зелёным цветами, и я хотела остановить машину, чтобы удержать этот момент, но не смогла. Он заставил меня нервничать, и мне надо было, чтобы он понял это, ради нашей безопасности и ради нашей миссии.
Но всё же, он чувствовал себя таким опустошённым. В нашей паре Малачи был лидером, а не я. Я хотела, чтобы он был главным, но в то же время понимала, что это невозможно. Только не здесь. Только не на моей территории, где всё, чему он научился за последние семьдесят лет, доставит нам кучу неприятностей.
Я свернула на подъездную дорожку к хорошенькому маленькому викторианскому домику, расположенному на уединённой стоянке, которая находилась менее чем в полумиле от прибрежного особняка, где всё ещё в одиночестве жила мама Нади. Я невольно задумалась, не в шутку ли Рафаэль выбрал это место: оно больше походило на пряничный домик, чем на дом Стражей.
Я поднялась вместе с Малачи на круглое крыльцо, чувствуя боль в груди. То, что произошло там, на улице, всё ещё висело между нами. Я понятия не имела, как быть в отношениях, но понимала, что это неправильно.
— Ты должен что-то сказать, — наконец произнесла я.
Он быстро повернулся ко мне, как будто ждал разрешения.
— Я никогда не думал, что стану обузой, Лила. — Он открыл рот и снова закрыл его, как будто не знал, должны ли следующие слова слететь с его языка. — Я хочу быть тебе полезным помощником. Я хочу уничтожить всё, что угрожает тебе.
Все напряжение в моём теле испарилось. Я обняла его за талию и прижалась головой к его груди, где напротив моего уха сильно билось его сердце. Именно это ощущение, этот звук, этот запах заставляли меня чувствовать себя сильной. Никто другой в целом мире не смог заставить меня чувствовать такое. На самом деле, я избегала большинства других людей, ненавидя, когда меня трогают после стольких лет отсутствия выбора. Но Малачи… был другим. Он позволил мне выбирать, он искал разрешения, он ждал меня, он дал мне контроль. И когда я показала ему, что готова, он был рядом. Он обнял меня, его рука скользнула вверх по моей спине и остановилась в моих волосах. Это ощущение было похоже на светящийся шар света в моём сердце, посылающий волны медового тепла по моим конечностям.
— Ты дорог мне, — сказала я. — И ты защищал меня, хорошо? Но и я хочу защищать тебя, а это означает, что мы должны быть осторожными.