— И это меня вы называете пьяным, — захохотал Лоран, — да ты просто невменяемый, рассказываешь здесь страшилки какие-то. Они такие же люди, как и мы, зачем им весь этот ужас. Судя по их передачам, они вообще человеколюбивые и добрые люди.
— Судя по нашим передачам, мы самая свободная планета в Галактике, — вставил фразу сосед справа, — херня все это.
— Слушай, а этот вирус через поколения передается? Твой отец ничего не говорил? — спросил Торн Лорана.
— Думаю, передается только поведение, — улыбнулся Лоран в ответ.
— Ты так и не ответил, почему твой отец вернулся на Глотию? — настаивал Грог.
— Он как-то сказал, что не доделал то, что начал, поэтому вернулся, — сказал Лоран и посмотрел на яркое, чистое небо, где искрились два солнца.
Допив пиво и попрощавшись, компания разъехалась по домам готовиться ко дню завтрашнему. Мысли, мысли, мысли… А ну их, эти мысли.
Толпившиеся у телепорта родственники откровенно раздражали. Каждый считал своим долгом сказать хоть несколько напутственных слов, в результате получались какофония, суета и сумбур. А хотелось праздника.
Будущие кадеты Академии, представители этого сектора Глотии, были собраны, построены в одну шеренгу и представляли собой жалкое разношерстное сборище худощавых подростков с героическими выражениями лица и полными котомками маминых пирожков. Царивший в глазах абитуриентов ужас расставания с родным домом, с лихвой компенсировался рассказами сопровождающего офицера о прелестях военной жизни и бесконечном море поклонниц стальных парней, в которых они превратятся в ближайшее время.
Заиграл гимн Глотии, все вытянулись по струнке, а особо рьяные даже открывали невпопад рот, делая вид, что знают текст. После голографического обращения Генеральной Твари к будущим защитникам Родины и упоминания о грозящей опасности со стороны ненавистной Пронин и ее союзников, офицер-координатор включил телепорт и приказал вчерашним мальчишкам сделать шаг в свое будущее. Так началась моя взрослая жизнь. Ведь Лоран Балоу — это Я.
Глава 2
Ноосфера. Сектор: Глотия. Запись 22.16
Это было не первое мое перемещение, и я спокойно перенес то неприятное ощущение, когда ты сначала распадаешься на молекулы, а потом тебя собирают по частям, как пазлы. Кроме того, в этот момент ловишь себя на мысли, что иметь тело вообще не обязательно. На другом конце планеты было раннее утро, шел мерзкий дождик. Вообще климат в этой части Глотии отличался своим непостоянством, как и местные жители. И хотя мы являлись частью единой политической системы, не было большего удовольствия для аборигенов, чем напакостить приезжим, особенно кадетам Академии, или как они нас называли, — кожаным затылкам.
Дорога от телепорта до Академии проходила через весь город и из окна антигравитационного скутера я, не без радости, отметил, что архитектура строений довольно оригинальная, люди выглядят вполне современными и на дорогах много дорогих машин, особенно производства Конфедерации жирных миров. Я никогда не понимал, почему мы так много всего закупаем, а не делаем сами? Почему, при всей нашей независимости, наша валюта считалась мусором, а их, такая же, по сути, — надежным платежным средством во всех мирах? Почему выходцы из ненавистной нам Пронин владеют чуть ли не половиной нашей экономики? И где та спесь Генеральной Твари, когда к нам прилетают послы Конфедерации? Ни на один из этих вопросов я не знал ответа. Но, в конце концов, я же будущий пилот, а не финансист или политик. Слава Богу, я не Тварь, мое дело защищать родную планету и устоявшийся порядок. А все остальное меня просто не волновало… пока.
Ворота Академии были излишне вычурными. Контрольно-пропускной пункт отдавал сыростью и безысходностью. Статуя основателя Академии гордо возвышалась над аркой входа, указывая путь в небеса, и надменно улыбалась посетителям. Все кричало о полной бездарности архитекторов этого комплекса и несостоятельности идеи покорения мира нашими войсками. Ведомый жаждой знаний и новых впечатлений, я твердо сделал шаг внутрь комплекса и очутился на закрытой территории в общем потоке кадетов и абитуриентов, шагающих в казармы.
Внутри помещения, куда меня распределили с Торном, царил полный хаос. Какой-то кадет старшекурсник приказал, чтобы мы выбирали кровати, а его друг подбодрил нас своей улыбкой и «ласковыми» словами, дескать, «вешайтесь молокососы». Вешаться мы не пошли, зато нашли себе кровати и необходимую мебель для временного расположения в казармах. То, что мы бесправные первокурсники секретом не было, но чтобы настолько! Для нас это явилось открытием. Развеяло наши последние надежды на человеколюбие армейских порядков первое же построение, когда мы узрели своего сержанта.