Я чувствую стыд? Нет. Это что-то другое…
Прилагаю все усилия и делаю шаг к «нашему» столику. Молча сажусь напротив друга.
Яннис слегка удивившись складывает руки в замок и подпирает ими подбородок. Отворачивается к окну. Там, пушистые снежинки уже вовсю пустились танцевать, устилая промерзшую землю и крыши авто белым полотном.
— Добрый день, — возле меня появляется новенькая официантка. — Я могу принять у вас заказ? Или вам нужно пару минут на изучение блюд?
— Ей то что и мне, — четко произносит Яннис, так и не обернувшись.
— Кофе? Пока будете ожидать заказ? — сияя белыми зубами не унимается девчонка.
— Да. Капучино. — Тоже отворачиваюсь к окну. Там и правда разыгралось завораживающее действие.
Как оказалось Яннис заказал себе мои любимые блюда. Неужели он скучает? Решил заместить мое присутствие моей любимой едой? Он же терпеть не может трюфель.
Мы едим в полном молчании. Даже взглядами не обмениваемся, и когда Яннис неожиданно заговаривает, я чуть ли не подпрыгиваю.
— Как все изменилось за пару месяцев. Человеку, который терпеть не может перемены — это дико. А теперь ты уезжаешь.
— Неужели ты будешь скучать по мне? — вытираю уголки губ салфеткой и убираю ее в сторону. Сама облокачиваюсь на спинку стула. — У тебя через пару месяцев появится ребенок. Тебе не до меня будет.
— У тебя кстати тоже… кто б мог подумать. И я не о том, что у тебя не могло быть детей.
— Я тебя понимаю, Яннис. Не стоит оправдываться. Теперь наши дети могут пойти в один класс. Если ты, конечно, переедешь в нам.
К нам…
— Греция… еще одно событие не укладывается в голове.
— Я люблю его, Яннис! — неожиданно выпаливаю. Впервые произношу эти громкие слова вслух… и не Арону. — Я люблю твоего брата и ты прав. Все очень сильно изменилось за пару месяцев. А самое главное — я чувствую себя живой.
Яннис ничего не отвечает. Переводит это разговор на то, что хочет сам, лично отвести меня в аэропорт. Я ему сказала, что это произойдет очень скоро. Моя бы воля, я бы улетела прямо сейчас.
СПУСТЯ ТРИ ДНЯ…
Яннис катит мой чемодан, рассказывая о погоде в Греции. За окном уже лежат сугробы. Вчерашняя метель превратилась в строки Пушкинского произведения «Мороз и солнце день чудесный…».
— Я до сих пор не привыкну к зиме. Все-таки солнце мне ближе. — Говорит Яннис.
— И поэтому ты приехал в самый унылый город в мире, где солнечные дни можно пересчитать по пальцах? — смеюсь.
— За то тут короткие зимы.
— Да. К вечеру эта зимняя сказка превратится в грязную кашу под ногами. Но это все не важно, Яннис! — стучу его по плечу и забираю чемодан.
— А что важно, умная девочка?
— Важно, чтобы рядом с тобой был любимый человек. Да? — улыбаюсь. Играю бровями. — И тогда самый унылый город, в сердце превратится в самый яркий. Не обижай Ольгу, хорошо? Она хоть себе на уме, но безумно любит тебя.
— Хотел бы я сказать подобное Арону…
Яннис перехватывает мою свободную руку и в аристократической манере подносит тыльную сторону к губам. Целует ее. Напоследок добавляя:
— Я очень рад, что мой брат нашел свое счастье в такой удивительной женщине как ты!
Эпилог
ПРОШЛО ПОЛТОРА ГОДА…
— Арон, где моя подушка? Ты ее опять себе забрал? — зову мужа.
Пытаюсь умоститься на диване, чтобы покормить нашу девочку, но без удобной подушки — это невозможно. Спина ужасно ноет и если я хотя бы пять минут посижу в неудобной позе — настроение на весь день испорчено.
Без сомнения Арон помогает мне с Лили. Он постоянно носит ее на руках, сам купает и если бы у него были развиты молочные железы уверенна, что мой муж сам бы ее с удовольствием кормил. Но иногда, доченька просто не слазит с моих рук. У нее сейчас режутся зубки и она постоянно висит на груди ища успокоение. И я не против. Мне нравится наше единство, наш контакт, но чертова спита портит все волшебство.
— Принёс я твою подушку! Не бурчи!
В комнате появляется мой смуглый красавец в одних шортах.
— Нужно было заказывать две подушки. Низкий поклон производителю. Чертовски удобные штуки.
Арон кладет подушку мне под спину и опускается на корточки, поглаживая пальцами мои колени. Сейчас я тоже практически в одних шортах.
— Лили, дашь папочке тоже попробовать? — хитро прищуривает Арон, щекоча малышку за ступню.
Дочка начинает ворочаться и недовольно кряхтеть. Будто бы все понимая, опускает ручку на вторую грудь, пряча ее от пожирающих глаз.