Накануне вечером Фомин получил отпуск на несколько дней для того, чтобы привезти в крепость семью, оставшуюся на месте его прежней службы в Латвии. Часов в десять он выехал на вокзал, но билетов на поезд уже не было, и комиссар вернулся в штаб, отложив свой отъезд на сутки. Он допоздна засиделся, беседуя с секретарем полкового бюро ВЛКСМ заместителем политрука Самвелом Матевосяном, и едва они успели задремать, как на крепость обрушились вражеские снаряды и бомбы.
Окна этой части казармы были обращены на Мухавец, в сторону границы. Несколько снарядов сразу же попали внутрь помещений, вызвав пожары и разрушения. Кое-где пирамиды с винтовками были разбиты взрывами или завалены, и немало бойцов осталось безоружными. Зажигательный снаряд попал в кабинет Фомина, и комиссар, полузадохшийся от едкого дыма, едва успел выбраться из своей комнаты.
Он тотчас же принял командование подразделениями полка, а его ближайшим помощником стал комсорг Матевосян. Потребовалось некоторое время, чтобы преодолеть первоначальное замешательство, вооружить бойцов и собрать их в безопасном помещении подвала. Там Фомин обратился к ним с короткой речью, напоминая о долге перед Родиной и призывая их стойко и мужественно сражаться с врагом. А затем по приказу комиссара Матевосян повел людей в первую штыковую атаку, которая успешно закончилась уничтожением отрезанной группы автоматчиков на восточном краю острова.
Между тем остатки немецкого отряда, бросившиеся назад к Тереспольским воротам, уже не смогли вернуться к своим. Путь отступления оказался отрезанным.
Около Тереспольских ворот находились дома, где помещались 3-я погранкомендатура 17-го отряда и 9-я пограничная застава, несшая службу в крепости. А за этими домами, поперек всего центрального двора цитадели, протянулось длинное двухэтажное здание — казармы 333-го стрелкового полка, где в ночь начала войны, как и в расположении других частей, оставалось лишь несколько мелких подразделений, в том числе группа курсантов полковой школы младших командиров и музыкантский взвод.
Первыми снарядами были разрушены и подожжены помещения комендатуры и заставы; немало пограничников, а также многие из жен и детей командиров, живших в этих домах, были погребены под развалинами. Рушились казармы 333-го полка, полуодетые бойцы спешили укрыться от бешеного огня в подвалах. Словом, тут, как и повсюду, в первые минуты царила растерянность, и немецкий отряд, ворвавшийся во двор через Тереспольские ворота, без помехи прошел тогда мимо этих домов.
Но за то время, пока автоматчики заняли клуб и попытались продвинуться к восточному краю острова, где их встретили штыковой атакой бойцы полкового комиссара Фомина, обстановка на участке Тереспольских ворот тоже изменилась.
Пограничники быстро опомнились от первоначального замешательства и заняли оборону в развалинах здания заставы. Тут же появился их командир — начальник 9-й заставы лейтенант Андрей Кижеватов. Только что на глазах лейтенанта от немецкого снаряда погибли его жена и маленький сын, но Кижеватов, мужественно перенося этот тяжелый удар, командовал уверенно и энергично, расставляя пограничников в обороне. В подвалы казарм 333-го полка спустились начальник химической службы лейтенант Александр Санин и старший лейтенант Потапов, возглавившие своих бойцов. Женщин и детей, многие из которых прибежали сюда из своих квартир, надежно укрылив глубоких подвалах дома. У окон первого и второго этажей, у подвальных амбразур были расставлены стрелки и пулеметчики, готовые встретить врага. И когда остатки немецкого отряда, разгромленного в штыковой схватке, преследуемые по пятам бойцами 84-го полка, кинулись назад к Тереспольским воротам, по ним в упор ударили из пулеметов и винтовок бойцы Кижеватова, Потапова и Санина. Часть гитлеровцев полегла под этим огнем, а те, что уцелели, поспешили укрыться в здании клуба. Та дорога, по которой они полчаса тому назад вступили во двор цитадели, была теперь преграждена.
Создалось довольно своеобразное положение. Автоматчики прорвались в центр крепости и завладели там решающей, ключевой позицией — клубом, из окон которого их пулеметы могли нарушать и дезорганизовать нашу оборону. Но зато они сами внезапно оказались отрезанными и окруженными и лишь по радио держали связь со своим командованием. Впрочем, они были уверены, что их вот-вот должны выручить, — штурм крепости продолжался с нарастающей силой и в бой вступали все новые части врага.