Обтекая крепостные валы с запада и с востока, пехота противника вскоре сомкнула кольцо вокруг крепости. Артиллерия продолжала засыпать цитадель снарядами, и в густом дыму, поднимавшемся к небу от множества пожаров, над крепостью кружили «Юнкерсы». Автоматчики были не только на Западном и Южном островах, не только в центре крепостного двора, но и прорвались через валы в северную часть цитадели. Почти половина Брестской крепости уже находилась в руках врага, и, казалось, самые ближайшие часы должны с неизбежностью решить исход сражения в пользу противника.
Но то, что произошло на Центральном острове, случилось и в других местах крепости. Застигнутый врасплох гарнизон, оправившись от первого замешательства, начал упорную, ожесточенную борьбу. Так было повсеместно — на всех, не связанных друг с другом, отрезанных огнем противника, участках цитадели. Женщин, детей и раненых укрывали в безопасных местах, солдаты вооружались и кто-нибудь из средних командиров, оказавшихся на месте, возглавлял их, организуя оборону, а если такого командира не было, командование принимал один из сержантов или бойцов. Меткий винтовочный и пулеметный огонь выкашивал ряды атакующих автоматчиков, скупые точные выстрелы снайперов разили гитлеровских офицеров, и в решительные моменты штыковые контрудары наших стрелков неизменно отбрасывали назад с тяжелыми потерями наступающую пехоту.
Все усилия штурмовых отрядов врага пробиться в центральную цитадель на выручку к своим автоматчикам, запертым в здании клуба, терпели неудачу. Мост через Буг у Тереспольских ворот находился теперь под ружейным и пулеметным огнем, — пограничники и бойцы 333-го полка зорко сторожили здесь каждое движение противника, плотно закупорив эту дорогу. Заняв госпиталь на Южном острове, немцы попытались проникнуть во двор центральной крепости через Мухавец по мосту, ведущему к Холмским воротам. Но как раз напротив этого моста в кольцевом здании находились казармы 84-го полка, и комиссар Фомин заранее учел опасность атаки с Южного острова, расставив часть своих людей у окон, обращенных в сторону госпиталя. Огонь из пулеметов и винтовок буквально сметал с моста автоматчиков всякий раз, как те поднимались в атаку. И хотя противник весь день повторял здесь попытки прорыва и мост был завален трупами гитлеровцев, пройти к воротам врагу не удалось. Тщетными были и попытки немцев форсировать Мухавец на резиновых лодках: десятки таких лодок с автоматчиками пошли ко дну под огнем наших стрелков.
С удивлением и досадой германское командование видело, что сопротивление крепостного гарнизона не только не ослабевает, но час от часу становится более упорным и организованным и что в крепости то и дело возникают все новые очаги обороны. На Западном и Южном островах, захваченных противником, продолжали отчаянно драться группы пограничников, окруженные и блокированные автоматчиками. Эти бойцы в зеленых фуражках дрались так ожесточенно, до последнего патрона, до последнего дыхания и наносили врагу такой урон, что уже вскоре, взбешенные их упорством, гитлеровские офицеры отдали приказ своим солдатам не брать пограничников в плен даже раненными, а расстреливать их на месте.
Но пограничники и не сдавались в плен, предпочитая умереть в бою или покончить с собой, но не даться живыми в руки врагов. Так погиб на Западном острове молодой белорус сержант Петринчик. Раненный, он был окружен автоматчиками и долго отстреливался, лежа в развалинах одного из домов, посылая каждую пулю точно в цель. Только один-единственный последний патрон он не послал во врага, а оставил его для себя.
Так погиб неизвестный пограничник, который в ночь начала войны стоял на посту, охраняя камеру, где были заперты два немецких шпиона, пойманных накануне в крепости. Он не ушел с поста, хотя вокруг него то и дело падали немецкие снаряды. Когда появились автоматчики, пограничник вступил с ними в бой. Изнутри камеры бешено колотили в дверь шпионы, громкими криками призывая своих на помощь, и гитлеровцы, слыша эти крики, рвались вперед. У пограничника оставалась последняя обойма патронов, и он, поняв, что ему не сдержать натиска врагов, принял решение… Ворвавшись в камеру, автоматчики нашли там три трупа — молодой боец уничтожил обоих шпионов, а потом выстрелил себе в сердце.
Прочная оборона возникла в северной части крепости. Здесь отдельные группы бойцов объединил и возглавил командир 44-го стрелкового полка майор Петр Гаврилов. С первыми взрывами немецких снарядов он, оставив дома больную жену и подростка-сына, бросился бежать к своему штабу, надеясь спасти боевое знамя и секретные документы. Штаб полка находился на Центральном острове в крайнем западном секторе кольцевых казарм, где огонь врага был особенно сильным. Когда Гаврилов прибежал туда, штабные помещения уже горели. Пробраться внутрь было невозможно, снаряды противника продолжали кромсать горящее здание, и, видимо, знамя и документы уже погибли в огне. В предрассветной полутьме, в густом дыму и пыли, поднимаемой взрывами, во дворе мелькали фигуры бойцов. Кое-как Гаврилову удалось собрать десятка два людей из своих подразделений, и он повел их через мост к выходу из крепости, намереваясь выбраться с ними на северную окраину Бреста, где было предписано сосредоточиться всему его полку в случае боевой тревоги.