Несмотря на эскизность сюжета и характеров, «История одного рудника» также сохраняет несомненный исторический интерес. Можно предполагать, что вашингтонские впечатления Гарта диктовали ему более широкий замысел. Трагически раздавленный вашингтонской бюрократической машиной мелкий чиновник Доббс в одном из рассказов этих лет, «Искатель должности», и Доббс, секретарь члена конгресса в «Истории одного рудника», — несомненные двойники. Горестная судьба американского Акакия Акакиевича, как видно, захватила писателя. При благоприятных условиях творческого развития эта новая для Гарта социальная тема могла бы послужить для расширения его кругозора, для нового плодотворного подхода к судьбам человека в американской буржуазной демократии.
Уже указывалось, что Брет Гарт резко отрицательно оценивает моральный облик буржуа. Также говорилось, что он искал и находил добродетель в народной среде, в простом человеке, в трудящемся. Однако в условиях процветающей буржуазной демократии в США 60—70-х годов, где каждый мелкий собственник стремился стать крупным собственником, а социалистический идеал пролетариата не завоевал еще общественного внимания, нелегко было найти точку опоры для стойкого антибуржуазного протеста.
Брет Гарт не верит в «добрых капиталистов» Диккенса. Разбогатевший калифорнийский старатель лишается в его глазах своих положительных качеств. Проблема положительного социального героя становится в американской литературе этих лет необычайно трудной.
В этой связи должен привлечь внимание такой примечательный персонаж Брета Гарта, как Джек Гемлин, проходящий через всю его золотоискательскую эпопею. Уже говорилось, что у Гарта несколько «сквозных персонажей». Как правило, это вожаки и любимцы старателей, отвечающие принятым в их среде представлениям о чести и геройстве. В памятной сцене в «Гэбриеле Конрое» толпа восхищенно и почтительно затихает, когда в придорожном салуне встречаются два полубога старательского мира: кучер почтового дилижанса Юба Билл и игрок Джек Гемлин.
Джек Гемлин заслуживает особого внимания читателя как ввиду оригинальности этого создания Гарта, так и потому, что душевный мир Джека Гемлина кое-что разъясняет в позиции самого автора.
Восхищающиеся Гемлином старатели судят о своем кумире лишь по внешним проявлениям его натуры, но писатель знает о нем многое, чего не знают старатели; это наиболее близкий Гарту герой его произведений.
Будучи по уму и душевным качествам выше окружающей среды, Гемлин занимает в калифорнийском обществе неблагоприятное и двусмысленное положение. Он профессиональный игрок. Заведомо бесчестные коммерсанты и банкиры считают себя украшением общества, но игрок Гемлин, с их точки зрения, — лицо сомнительной моральной репутации. Он также человек с примесью индейской крови («команч-Джек»), что никак не может быть ему полезным в калифорнийском обществе, да и в американском обществе вообще.
Автор ясно дает понять, что его герой не только не стремится путем каких-либо уступок или ухищрений войти в отвергающее его «респектабельное» общество, но платит за презрение еще большим презрением. Он презирает своих недоброжелателей за алчность, за глупость, за подлость. Он с иронической усмешкой опустошает их кошельки за игорным столом, но он бессребреник и готов — наподобие романтического «доброго разбойника» — немедля помочь этими деньгами нуждающемуся бедняку или другу в беде. Он охотно водит компанию с простыми людьми, однако сохраняет внутреннее одиночество и прячет за холодным сарказмом и бретерскими замашками сочувствие к людям и волю к деятельному добру.
Так, озирая современное американское буржуазное общество, Брет Гарт ищет отщепенцев, социальных изгоев, отвергнутых обществом и потому как бы неподвластных его законам, и пытается сделать их, Гемлинов и Мигглс, носителями человечности и морального идеала.
Демократический гуманизм Гарта формирует реалистическую и прогрессивную основу его творчества — это бесспорно. В то же время следует отметить, что он не дает достаточных историко-философских и социальных посылок для действенной критики буржуазного общества. Замечание Чернышевского по прочтении первых калифорнийских рассказов Гарта, что «запас впечатлений и размышлений» американского писателя «недостаточен», остается в силе. Писатель испытывает глубокое недоверие к окружающему строю жизни, но волнующие его социальные и моральные противоречия кажутся ему неразрешимыми, и протест его ограничен пессимистическим раздумьем.
7
Когда Брет Гарт в июне 1878 года прибыл в Крефельд, то написал жене: «Стараюсь не думать о том, что со мною произошло, чтобы не сойти с ума».
Должность коммерческого агента была самой низшей должностью консульской службы. Основной обязанностью Гарта было посредничество между крефельдскими мануфактурщиками (местные фабрики производили вельвет и бархат) и американскими импортерами. Брет Гарт плохо знал немецкий язык и страдал в Крефельде от одиночества. В результате пережитых невзгод здоровье его пошатнулось. Его мучают опасения, что он не сумеет прокормить семью. «Одна-единственная мечта, — пишет он жене, — заработать достаточно денег, чтобы обрести душевный покой».
Прошло некоторое время, пока Брет Гарт вспомнил, что он не только мелкий чиновник американской консульской службы, но и писатель с европейской известностью. Он едет в Лондон и встречает там лестное внимание в литературных кругах и интерес издателей, которые ждут от него новых произведений. Брет Гарт постепенно оживает, обретает веру в себя. «Меня спрашивают: почему американское правительство направило меня в Крефельд, — пишет он жене. — Я краснею, но молчу о том, что не имел иного выбора... Упаси бог, если все станут меня ценить так низко, как американское правительство!» Через два года Джон Гэй, американский дипломат и литератор, один из немногих верных друзей Гарта, добивается для него перевода в Англию на более почетную и лучше оплачиваемую должность американского консула в Глазго. В этой должности Брет Гарт прослужил пять лет.
Он налаживает прочные связи с английскими журналами и издательствами и совмещает консульские обязанности с регулярной литературной работой. Он зарабатывает достаточно, чтобы прожить на литературный доход; жалованье он отсылает семье. Теперь главная его забота — не потерять место.
Американская печать продолжает преследовать Гарта. Уже в Германии американские туристы пытались распространять о нем компрометирующие слухи. Теперь, в ответ на успехи Гарта в Англии как писателя, газеты в США трубят, что он высокомерен, что он «светский лев», а главное, что он «дурной американец». По этой последней причине его считают непригодным для дипломатической должности. Тщетно пишет Брет Гарт друзьям в США с просьбой похлопотать за него. В 1885 году, с приходом в Белый дом нового президента Кливленда, Гарта увольняют «за халатное выполнение обязанностей».
Гарт решает остаться в Англии. Страх перед возвращением на родину не покидал его с самого отъезда. Пытаясь скрыть от самого себя это тяжкое душевное состояние, Гарт пишет жене, что страх «слишком сильное слово» для обозначения его чувств, однако другого слова не находит. «Ни за что на свете не соглашусь я снова пройти через то, что было со мною те два года в Нью-Йорке, в особенности же в последнюю зиму», — пишет он о памятных еще обидах и унижениях. И в другом письме: «Видит бог, я не остался бы на чужбине, если б не страшился нищеты и жизненной борьбы, для которой я слишком стар...» Гарт поясняет, что нью-йоркские издатели будут знать, что он беден, будут на том играть, и он снова окажется в их власти; в Англии же издатели считают его обеспеченным человеком, и как иностранец с именем он занимает в литературном мире привилегированное положение. И еще: «Англия — единственное место, где я могу заработать на хлеб насущный. Я люблю свою родину, но она не настолько любит меня, чтобы дать мне приют и позволить зарабатывать на жизнь своим пером». И снова: «Не знаю, как продержусь эту зиму. С каждым годом все тяжелее и мучительнее тянутся полутемные дни. Но вести из Америки — критика, советы, новости — опять показывают, сколь чужие мы там, и сам я и мои сочинения, как важно для меня сохранить здешние связи».