Прошло несколько месяцев. Я сидел у себя в конторе, как вдруг появляется старик Фэгг. Меня удивило это посещение, но мы заговорили с ним о том о сем совершенно машинально, как говорят люди, у которых другое на уме, а им приходится добираться до сути дела вот с такими церемониями. После одной из пауз Фэгг сказал своим обычным тоном:
— А я собрался на родину.
— На родину?
— Да. Решил, знаете ли, съездить на Восток, к Атлантическому. А с вами я пришел повидаться, потому что у меня ведь есть кое-какая собственность здесь, я выправил вам доверенность на ведение моих дел и хочу оставить у вас кое-какие бумаги. Вы согласитесь взять все это на свое попечение?
— Да, — сказал я. — А как же Нелли?
Лицо у Фэгга вытянулось. Он попытался улыбнуться, но результат этой попытки получился самый неожиданный и нелепый. Потом он сказал:
— Я не женюсь на Нелли, то есть, — Фэгг будто извинялся за столь категорический ответ, — мне, пожалуй, не стоит на ней жениться.
— Дэвид Фэгг, — сурово проговорил я, — нестóящий вы человек!
К моему удивлению, Фэгг просветлел.
— Да, — сказал он, — совершенно верно! Я человек нестóящий! Да ведь мне это не в новинку. Понимаете, какое дело, я думал, что Рэтлер любит эту девушку не меньше меня, а ей он нравится больше, значит, она с ним будет счастливее. А потом я узнал, что старик Робин хочет выдать ее за меня, а не за Рэтлера, потому что я побогаче, а девушка сделает, как ей велено, и вот, понимаете, показалось мне, что я тут лишний, ну, я взял да уехал. А чтобы старик примирился с Рэтлером, — продолжал Фэгг, не дав мне вставить слово, — я одолжил Рэтлеру некоторую сумму, пусть пристроится к какому-нибудь делу. Такой предприимчивый, деятельный, замечательный человек, как Рэтлер, сумеет устроиться и опять выйдет в люди, а нет, так не будем его строго судить. Всего вам хорошего!
Мне было не до любезностей, — так меня взбесило отношение Фэгга к этому Рэтлеру, но предложение его было выгодным, я пообещал заняться его делами, и он уехал. Миновало несколько недель. Пришел очередной пароход с Востока, и долгое время после этого с газетных страниц не сходили описания одного страшного кораблекрушения. Подробности этого ужасного несчастья обсуждались на все лады во всех частях штата, а те, у кого имелись близкие на том пароходе, уединялись и, затаив дыхание, читали списки погибших. И я тоже читал эти списки — читал о людях талантливых, отважных, благородных, о людях, пользующихся любовью близких, и, вероятно, мне первому пришлось прочесть среди всех этих имен имя Дэвида Фэгга. Нестóящий человек «вернулся на родину».
Перевод Н. Волжиной
МЛИСС
ГЛАВА I
Как раз в том месте, где Сьерра-Невада переходит в волнистые предгорья и реки становятся не такими быстрыми и мутными, на склоне высокой Красной горы расположился Смитов Карман. Если на закате солнца смотреть на поселок с ведущей к нему красной дороги, то в красных лучах и в красной пыли его белые домики кажутся гнездами кварца, вкрапленными в гору. Красный дилижанс с пассажирами в красных рубашках много раз пропадает из виду на извилистом спуске, неожиданно появляется вновь и совершенно исчезает из глаз в сотне шагов от поселка. Вероятно, благодаря этим неожиданным поворотам дороги прибытие нового лица в Смитов Карман обычно сопровождается странным обстоятельством. Выйдя из дилижанса на станции, самонадеянный путешественник непременно направится в сторону от поселка в полной уверенности, что идет куда следует. Рассказывают, что какой-то старатель встретил одного из таких самонадеянных пассажиров в двух милях от поселка, с ковровым саквояжем, зонтиком, журналом «Харперс» и прочими атрибутами «цивилизации и культуры», в безуспешных поисках Смитова Кармана шествующего в обратную сторону по той самой дороге, по которой он только что приехал.
Если путешественник наблюдателен, своеобразие пейзажа до некоторой степени вознаградит его. Глубокие расселины в склоне горы и оползни красной глины больше напоминают первобытный хаос, чем результаты человеческих трудов; на половине спуска длинный и узкий желоб растопыривает свои уродливые лапы над пропастью, словно гигантский скелет допотопного ископаемого. На каждом шагу дорогу пересекают канавы поуже, таящие в своих желтых глубинах мутные ручьи, которые спешат тайно соединиться с желтой рекой внизу; кое-где виднеются разрушенные хижины с торчащей трубой и очагом, открытым ветру.