– Но ты же не любишь его…
– Ну и что? Погулять-то можно.
– И как же гуляли?
– В горелки бегали! Ну, ты даешь! Как люди гуляют, не знаешь?
– Знаю, знаю. Но, по-моему, это должно случиться, только если уж нельзя, чтоб не случилось…
– Ну. Я только так.
– Если любишь…
– Вот так целкой и помрешь!
– Ну, если мне не нравится никто, вот влюблюсь…
– Но к тому времени, дитя мое, надо уже кое-что уметь. Практика – вот главный козырь невинности. Вообще, современная девушка должна знать четыре вещи – пирсинг, пилинг, кастинг и факинг.
– Это все, что ты знаешь по-английски?
– Не только по-английски. Арт аморис – слыхала?
– Слыхала, слыхала.
– Так вот, пасть надо низко, но красиво. И между прочим, успеть разобраться, кто упал вместе с тобой.
– Что ж, так и спать со всеми подряд?
– Кто сказал «подряд»? И почему непременно спать? Вот, помню, мой первый… Так с ним только покушать. Вообще-то, путь к сердцу мужчины лежит, как известно, через его желудок. Но с ним это был путь в никуда. Пока накушается… Короче, на любовные игры и загадки у него уже ни сил, ни времени не оставалось…
– А говоришь, арт аморис…
– Балда! Для того и практика, чтобы найти супер. Вот, к примеру, этот твой Терри…
– Ахмет, заткнись! Маматома тебя уже накрутила, да?
– Ну…
– Еще о нем вякнешь, никуда не поедем.
– Поял… Слушай, я чё подумала… Давай на дорожку переделаем наши имена по-иностранному – чтоб легче было в их швейцарскую малину въезжать. Допустим, я – Китти.
– Договорились – Китька.
– А ты – Лиз.
– Нет уж, останусь, как есть. Лизаветой.
– Хозяин – барин.
Они никогда почти не ссорились, так, легкие размолвки, обычно кончавшиеся быстрым примирением – зависимая Китька всегда уступала.
И наконец, пора было укладываться. Прежде всего следовало подумать о подарках для Марины и Терри. И Китти заявила, что тоже будет участвовать в их покупке. Мать взяла дополнительную работу, день и ночь стирает, убирает, так что баксов пятьсот ей соберет. Но Лиза сказала, пусть оставит денежки при себе, чтобы могла прибомбить что-нибудь в Швейцарии, а подарки маматома уже купила. Обычный набор: икра красная, черная, осетрина, севрюга, буханка черняшки. Кроме того, для Терри – галстук афигенный, а Марине – коктейльное платьице от «Буссет».
Ехать решили налегке – в джинсах и майках, с собой – по свитерочку и купальники. Остальное, ну, там фенички, тряпки докупить, если захочется, на месте. Марина сказала, если кому не хватит, она одолжит.
И настал день отлета! И такое их обуяло ликование – в нем предвкушение шикарной заграничной жизни, неведомых приключений и легкий холодок тревоги – все же предстоял отрыв от Земли… В общем, в аэропорту они еле сдерживались, чтобы не вопить и не стоять на голове, а, напротив, чинно пройти сквозь все таможенные кордоны и лишь потом наконец расслабиться и оттянуться во фришопе.
– Слушай, а не купить ли «Бейлис?» Маматома говорила, Марина обожает его.
– Берем… А вон, гляди, какая обалденная бутылка виски. Может, Терри?
– Ее! И быстро в парфюм! Там можно перепробовать самые крутые вонючки!
– Бесплатно?!
– А то… Смотри, «Шиссейдо». Давай по чуть-чуть, сюда и сюда… Так, теперь «Лан вин», нюхни-ка – миленький какой и легкий…
– Клево… Та-ак, значит, сюда, сюда… и особенно ту-уда-а…
– Ты чего! – зашептала Лиза. – Увидят!
– Ну и что? Может, я хочу всюду так пахнуть – мало ли что?
– Ли – что?
– Ли – то.
– Фи, какая вы, Китти, испорченная.
– Не испорченная, а дорогая… – простонала Китти, закатывая глаза и явно пьянея от смешанных в ней духов.
– Идем уже. – Лиза дернула ее за руку.
И тут они поймали буквально шипящий взгляд продавщицы и, обворожительно ей улыбнувшись, направились к выходу. Уже выйдя, Китька обернулась и показала ей язык. Тут как раз и посадку объявили. Проходя в самолет, они восхищенно переглядывались. Затем уселись на свои места, пристегнулись и, не сговариваясь, тихонько взвизгнули: с ума спятить – летят в Швейцарию! От таких больших переживаний они не заметили, как взлетели, пропустив тот самый немыслимый и невозможный отрыв от Земли. За окном нежились на солнышке облака и превращались то в необозримые снежные поля, то в ватное одеяло, под которым ворочалось какое-то огромное существо и натужно дышало в сторону их самолетика – ой, мамочки!