Сделав глубокий вдох, я растянул губы в некое подобие примирительной улыбки. По всей видимости, получилось не очень натурально, но, видит бог, я очень старался.
- Милостивый государь, никто не сомневается, что вы произошли из хорошей семьи, - слова мне приходилось выдавливать из себя по капле, - и никто не сомневается, что вы знаете толк в хорошей пище. Но иногда плохое настроение играет с нами злую шутку. В такие дни и солнце не так ярко светит, и птички не так весело поют, и нравившееся всегда блюдо кажется отвратительным...
На этом месте я запнулся. Засомневался в целесообразности этой речи. В самом деле - для вызова на дуэль маркизишка уже наговорил достаточно. Почему же я пытаюсь дать ему шанс избежать драки? Считаю его проступок недостаточно тяжким, чтобы ставить под угрозу жизнь? Или подсознательно все-таки побаиваюсь разглашения тайны о своей новой работе? Какого черта? Я ведь для себя уже все решил! Хватать за грудки наглеца и тащить на задний двор для занятий фехтованием!
- Сударь, если я сказал, что эта еда отвратительна, то, значит, она отвратительна. И мое настроение тут абсолютно ни при чем!
Маркиз опять сплоховал. Мою попытку сгладить конфликт он принял за проявление слабости и решил развить успех.
- Стало быть, милостивый государь, - я медленно отодвинул от себя столовые приборы, - вы полагаете, что я происхожу из плохой семьи, получил дурное воспитание и не способен отличить приличное блюдо от неприличного? Полагаю, назрела необходимость проверить, как у вас в семье обстояли дела с фехтованием.
Я поднялся из-за стола и неспешно стал натягивать перчатки. Противник же мой сильно побледнел и заерзал на своем месте, бросая по сторонам испуганные взгляды. Весь его боевой пыл, все высокомерие испарились в один миг, и сейчас он судорожно метался между страхом за свою жизнь и желанием сохранить честь. Раньше нужно было думать. Очень не люблю таких людей, очень.
- Ну что же вы, сударь, как там ваше имя? - видя, что маркиз не торопится принимать вызов, я двинулся к его столу.
- М-маркиз де Аламеда, - скорее проблеял, нежели проговорил маркиз, неуклюже поднимаясь на ноги.
- Шевалье Орлов, - я нахлобучил на голову шляпу, - к вашим услугам. Пройдемте, маркиз!
- Я... Я никуда не пойду, - пролепетал Аламеда себе под нос.
- Что вы там шепчете, милостивый государь? - я нарочно разговаривал громко, потому что раз уж дело у нас принимало такой оборот, нужно добиться, чтобы весь трактир слышал наш разговор. Чем больше будет свидетелей, тем меньше шансов у маркиза избежать дуэли. Если, конечно, он не предпочтет бегство. Но в таком случае его имя покроется несмываемым позором, путь в трактир ему будет заказан и моя цель будет все равно достигнута. - Если вы, сударь, имеете смелость оскорблять дворянина, то имейте смелость и отвечать за свои слова! Извольте сейчас же пройти со мной на улицу и обнажить шпагу, иначе я выволоку вас отсюда за воротник!
- Не слишком ли громко сказано, господин ориосец? - прошипел взбешенный маркиз.
- Сказано человеком, не привыкшим сносить оскорбления! - ответил я.
- Маркиз! - неожиданно подал голос пожилой дворянин. - Вы ведь не в первый раз скандалите здесь и тем не менее опять приходите сюда. Сегодня вы не только обругали хозяина трактира, но и оскорбили шевалье Орлова! Я думал, что вы бретер - ищете повод обнажить шпагу. Однако сейчас стараетесь увильнуть от дуэли. Так чего же вы добиваетесь?
- Какое вам дело до моих мотивов? - воскликнул де Аламеда, яростно вращая глазами. - Я делаю то, что считаю нужным!
- Эй, господа, да вы тут никак ссоритесь? - к нам подошли еще два дворянина, ранее располагавшихся в другом углу трактира.
- Да вот, - я развел руками, - маркиз утверждает, что в этом трактире подают только помои, достойные свиней, а не порядочных людей. К тому же обвинил меня в отсутствии вкуса и приличного воспитания, а драться не желает.
- Я вас ни в чем не обвинял! - взвился маркиз, но я не дал ему перехватить инициативу.
- Да весь трактир слышал, как вы поучали меня и чванились своим высоким происхождением!
- Знаешь, Бартез, - заявил один из подошедших дворян своему товарищу, - я уже видел этого господина здесь. Он вечно всем недоволен, постоянно скандалит. Но каждый раз возвращается сюда.