– Мне не нужно твое согласие, – перебила мужа Пенелопа.
– И тем не менее я его тебе даю, – спокойно ответил тот. – Мы оставим Элоизу в неведении. – Он сложил вместе кончики пальцев и вздохнул с видимым удовольствием. – Это будет самая лучшая свадьба.
В это мгновение в гостиную зашла служанка, неся тяжелый поднос с чаем. Пенелопа постаралась не обращать внимание на ее тихое ворчание, когда та наконец смогла поставить все на стол.
– Можете закрыть за собой дверь, – приказал Колин, стоило служанке выпрямиться.
Пенелопа метнула взгляд на дверь, потом на мужа, который поднялся и стал задергивать портьеры. Он подошел к супруге, обвил руками ее талию.
– Колин! – воскликнула Пенелопа, почувствовав прикосновение губ к шее и тая в объятиях любимого. – Мне казалось, ты хотел поесть.
– Верно, – промурлыкал он, стягивая корсаж ее платья. – Но тебя я хочу больше.
Опускаясь на диванные подушки, которые непостижимым образом оказались на плисовом ковре, Пенелопа почувствовала себя по-настоящему любимой.
***
Несколько дней спустя Пенелопа сидела в экипаже, поглядывая в окно и ругая себя на чем свет стоит.
Колин спал.
Какая же она глупая трусиха, что так переживает перед новой встречей с подругой. Это же Элоиза, ради всего святого! Больше десяти лет они были друг для друга словно сестры. Даже ближе. Однако, возможно… не настолько близкими, как обе считали. У каждой из них были свои секреты. У Пенелопы руки чесались от желания свернуть подруге шею за то, что та не рассказала о своем поклоннике, но на самом деле ей и самой не было оправдания. Когда Элоиза узнает, что ее лучшая подруга и есть леди Уислдаун…
Пенелопа содрогнулась. Колин, вероятно, предвкушал этот момент, – он просто лучился дьявольским ликованьем, – а вот ей, по правде сказать, было как-то не по себе. За весь день Пенелопа так и не поела, хотя обычно никогда не пропускала завтрак.
Она стиснула кулаки, вытянула шею, чтобы получше рассмотреть окрестности за окном, – ей показалось, что они уже повернули на подъездную аллею Ромни-холла, хотя полной уверенности в этом не было, – а потом снова посмотрела на Колина.
Он все еще спал.
И она его стукнула. Разумеется, осторожно, потому что вовсе не считала себя жестокой, но, по правде говоря, разве это справедливо, что супруг спал сном младенца с того самого момента, как экипаж тронулся в путь? Колин устроился на своем месте, уверился, что жене удобно, а потом, прежде чем она успела произнести «тебя» во фразе «Очень хорошо, благодарю тебя», его глаза закрылись.
Спустя полминуты он уже захрапел.
Это, в самом деле, несправедливо. По ночам он тоже всегда засыпал раньше нее.
Пенелопа снова ударила супруга, на сей раз посильнее.
Колин что-то пробормотал во сне, слегка поменял положение и съехал в угол.
Пенелопа подвинулась. Ближе, ближе…
Потом нацелила свой острый локоток и ткнула спящего мужа под ребра.
– Что за?.. – Колин тут же проснулся и выпрямился, моргая и кашляя. – Что? Что? Что?
– Мы, кажется, приехали, – сообщила Пенелопа.
Колин выглянул из окошка, потом повернулся к супруге.
– И ты сочла необходимым оповестить об этом, напав на меня с оружием?
– Это был мой локоть.
Он посмотрел на ее руку.
– Да, моя дорогая, ты вооружена крайне костлявыми локтями.
Пенелопа ни капли не сомневалась, что ее локти, – как и все ее тело, если уж на то пошло, – вовсе не были костлявыми, но спорить с Колином, казалось, бесполезно, поэтому она просто повторила:
– Мы, кажется, приехали.
Ее муж прильнул к стеклу, сонно моргая.
– Похоже, ты права.
– Как мило, – восхитилась Пенелопа, глядя на изумительно ухоженные земли. – Почему ты мне сказал, что имение в запустении?
– Так и есть, – ответил Колин, протягивая жене шаль с неприветливой улыбкой, как будто пока не привык заботиться о благополучии кого-то еще. – Держи, там холодно.
Было раннее утро; постоялый двор, где они провели прошлую ночь, находился всего в часе езды отсюда. Большая часть семьи остановилась у Бенедикта и Софи, но их дом был недостаточно просторным, чтобы вместить всех Бриджертонов. К тому же, пояснил Колин, они с Пенелопой молодожены, поэтому им требуется уединение.
Новоиспеченная миссис Бриджертон закуталась в мягкую шерстяную ткань и прислонилась к мужу, чтобы лучше видеть из окна. И, сказать по правде, просто потому, что ей нравилось прижиматься к супругу.
– А по-моему, тут очень мило. Никогда не видела таких роз.
– Снаружи лучше, чем внутри, – объяснил Колин, когда экипаж остановился. – Но, полагаю, Элоиза это изменит.
Он сам открыл дверцу и спрыгнул, потом протянул жене руку.
– Прошу вас, леди Уислдаун…
– Миссис Бриджертон, – поправила Пенелопа.
– Как бы ты себя не называла, – заявил Колин, ослепительно улыбнувшись, – ты принадлежишь мне. И это твоя лебединая песня.
***
Когда Колин переступил порог нового дома сестры, он испытал неожиданное чувство облегчения. Несмотря на недовольство Элоизой, он любил ее. В детстве они не были особенно близки; по возрасту Колин был ближе к Дафне, а Элоиза частенько казалась просто слишком надоедливым поздним ребенком.
Но за прошедший год они сблизились, и если бы не младшая сестра, он бы никогда не встретил Пенелопу.
А без Пенелопы он бы…
Странно. Колин не мог себе представить, что было бы с ним без нее.
Он взглянул на свою молодую жену. Пенелопа исподтишка рассматривала холл, стараясь делать это не слишком заметно. Ее лицо оставалось бесстрастным, но Колин знал, что она все подмечает. И завтра, когда они будут беседовать о событиях дня сегодняшнего, она припомнит все до мельчайших подробностей.
У его супруги просто превосходная память. Колин был от нее без ума.
Дворецкий поприветствовал их кивком и поздоровался:
– Мистер Бриджертон. Добро пожаловать обратно в Ромни-холл.
– Рад тебя видеть, Ганнинг, – пробормотал Колин. – Прости за тот раз, я искренне сожалею.
Пенелопа подозрительно взглянула на мужа.
– Мы заявились без… предупреждения, – объяснил Колин.
Дворецкий, вероятно, увидел тревогу на лице Пенелопы, потому что поспешно добавил:
– Я убрался с дороги.
– О, я так… – с облегчением начала она, но Ганнинг прервал ее на полуслове:
– А сэр Филипп – нет.
– О! – Пенелопа кашлянула, испытывая неловкость. – Но с ним все будет хорошо?
– Несколько синяков на горле, – небрежно заметил Колин. – Полагаю, сейчас ему уже получше.
И, увидев, что супруга уставилась на его руки, усмехнулся.
– О, я тут ни при чем, – заверил Колин, беря Пенелопу под руку и ведя через холл. – Я только наблюдал.
Она поморщилась.
– Полагаю, могло быть и хуже.
– Весьма возможно, – весело согласился Колин. – Но все в конце концов обернулось к лучшему. Теперь этот парень мне очень нравится, и я бы… А, мама, вот ты где.
И действительно, Вайолет Бриджертон поспешно спускалась в холл.
– Вы опоздали, – пожурила их она, хотя Колин был совершенно уверен в обратном.
Он склонился, чтобы поцеловать мать в щеку, и отошел в сторону, давая ей приблизиться к Пенелопе. Та взяла руки Пенелопы в свои.
– Моя дорогая, нам нужна твоя помощь. Ты все же главная подружка невесты.
Колин вдруг представил эту сцену – стайка болтливых девиц, взахлеб тарахтящих о разных мелочах, до которых ему не было никакого дела, не говоря уже о том, что он их не понимал. Женщины рассказывали друг другу обо всем, и…
Резко развернувшись, Колин предупредил:
– Не говори ни слова.
– Прошу прощения. – Пенелопа раздраженно выдохнула в приступе праведного негодования. – Я же сама говорила, что не стоит сообщать об этом в день ее свадьбы.