– Я Уислдаун, – выпалила Пенелопа, потому что если бы подождала еще немного, то у нее взорвался бы мозг.
А Элоиза ответила:
– Я знаю.
Пенелопа опустилась на ближайшую твердую поверхность, которая оказалась столом.
– Ты знаешь.
Элоиза пожала плечами.
– Знаю.
– Откуда?
– Гиацинта мне рассказала.
– Что? – Это был Колин, который, казалось, чуть не задохнулся от гнева. Или, что ближе к истине, готов был удушить Гиацинту.
– Я уверена, что она за дверью, – кивнув, прошептала Элоиза. – Если тебе нужно…
Но Колин уже был в шаге от нее и рывком распахивал дверь маленькой гостиной. Разумеется, его младшая сестрица тут же ввалилась в комнату.
– Гиацинта! – пожурила ее Пенелопа.
– О, прошу тебя! – резко ответила та, поправляя юбки. – Ты же не думаешь, что я подслушивала, правда? Ты же знаешь, что я выше этого.
– Я сверну тебе шею, – процедил Колин. – Мы же заключили сделку!
– Как оказалось, мне не очень-то и нужны эти двадцать фунтов, – пожала плечами Гиацинта.
– Я уже отдал тебе десять.
– Знаю, – с веселой улыбкой откликнулась плутовка.
– Гиацинта! – воскликнула Элоиза.
– Что вовсе не означает, – скромно добавила та, – что я не нуждалась в других десяти фунтах.
– Она рассказала мне вчера вечером, – пояснила Элоиза, чьи глаза опасно сузились, – но лишь после того, как намекнула, что знает, кто такая леди Уислдаун, и что, в сущности, об этом известно всему светскому обществу, однако мне раскрытие ее личности будет стоить двадцать пять фунтов.
– А тебе не пришло в голову, – поинтересовалась Пенелопа, – что если об этом знает весь высший свет, то тебе достаточно спросить любого из его представителей?
– В моей спальне в два часа ночи, кроме нее, никого не было, – огрызнулась Элоиза.
– Я подумываю купить шляпку, – задумчиво произнесла Гиацинта. – Или, может быть, пони.
Старшая сестра окинула ее раздраженным взглядом, а потом повернулась к Пенелопе.
– Ты действительно Уислдаун?
– Да, – признала Пенелопа. – Вернее…
Она посмотрела на Колина, не уверенная, почему так поступает. Возможно, из-за того, что очень сильно его любит, а он так хорошо ее знает, и, увидев дрожащую улыбку жены, улыбнется ей в ответ, как бы ни был зол на Гиацинту.
Так и произошло. Каким-то образом он понял, что ей необходимо. И всегда понимал.
Пенелопа повернулась к Элоизе и поправилась:
– Я была ею, но теперь вышла в отставку.
Но об этом Элоиза, разумеется, уже знала. Письмо об отставке леди У. разлетелось по всему городу задолго до того, как новоиспеченная леди Крейн покинула город.
– Навсегда, – добавила Пенелопа. – Люди просили, но я не собираюсь вновь браться за перо. – Она помолчала, думая о записях, над которыми корпела дома. – По крайней мере, не в качестве Уислдаун.
Пенелопа посмотрела на подругу, которая опустилась на стол рядом с ней. Побледневшая новобрачная почему-то долго – ну, во всяком случае, долго для Элоизы – не произносила ни слова.
Пенелопа попыталась улыбнуться.
– Вообще-то я подумываю написать роман.
Но подруга так ничего и не сказала, хотя часто-часто заморгала, и ее бровь дернулась, как будто Элоиза о чем-то глубоко задумалась.
И поэтому Пенелопа взяла ее за руку и сказала то единственное, что на самом деле ощущала:
– Мне жаль, Элоиза.
Та безучастно глядела на край стола, но, услышав эти слова, повернулась и посмотрела Пенелопе прямо в глаза.
– Тебе жаль? – повторила она, как будто неуверенная, что сожаление в данной ситуации уместно, ну или по крайней мере, что его одного достаточно.
У Пенелопы упало сердце.
– Мне так жаль, – снова повторила она. – Я должна была сказать тебе. Я должна была…
– Ты с ума сошла? – спросила Элоиза, наконец, обратив на нее внимание. – Разумеется, тебе не стоило мне ничего говорить. Я бы не смогла держать это в секрете.
Пенелопа подумала, что с ее стороны подобное признание довольно удивительно.
– Я так тобой горжусь, – продолжила новобрачная. – Забудем на минуту о самих заметках – я даже представить не могу, как вообще организовать нечто подобное, и когда-нибудь, не в день моей свадьбы, я потребую рассказать мне обо всем в мельчайших подробностях.
– Значит, ты удивилась? – прошептала Пенелопа.
Элоиза холодно посмотрела на подругу.
– Мягко сказано.
– Мне пришлось притащить ей кресло, – вставила Гиацинта.
– Я уже сидела, – процедила сквозь зубы Элоиза.
Гиацинта лишь отмахнулась.
– И тем не менее.
– Не обращай на нее внимания, – посоветовала Элоиза, не сводя глаз с подруги. – В самом деле, я даже выразить не могу, как сильно впечатлена… ну то есть теперь, когда первое удивление прошло.
– Правда? – До этого самого момента Пенелопе не приходило в голову, как она желала получить одобрение Элоизы.
– Держать нас в неведении так долго, – восхищенно покачала головой новобрачная. – Меня. Ее. – Она указала пальцем на Гиацинту. – У тебя действительно все замечательно получилось. – При этих словах она наклонилась и сжала Пенелопу в горячих объятиях.
– Ты на меня не злишься?
Элоиза отодвинулась и открыла рот, и Пенелопа видела, что ее подруга собирается сказать: «Нет». А может, даже добавить: «Конечно же».
Но эти слова так и остались невысказанными, а Элоиза просто сидела с задумчивым и немного удивленным лицом, пока, наконец, не произнесла…
– Нет!
Пенелопа почувствовала, как ее брови поползли вверх.
– Ты уверена?
Потому что в голосе Элоизы убежденности не ощущалось. По правде сказать, она даже говорила не так, как обычно.
– Все было бы по-другому, если бы я осталась в Лондоне, – спокойно пояснила Элоиза, – и ничем бы не занималась. Но это… – Она окинула комнату взглядом, неопределенно указав куда-то в сторону окна. – Здесь. Это не то же самое. Это другая жизнь, – тихо сказала она. – Я теперь другая. Даже если самую малость.
– Леди Крейн, – напомнила ей Пенелопа.
Элоиза улыбнулась.
– С вашей стороны так любезно напомнить мне об этом, миссис Бриджертон.
Пенелопа чуть не рассмеялась.
– Просто не верится, правда?
– Ты о себе или обо мне? – спросила Элоиза.
– О нас обеих.
Колин, который все это время держался на почтительном расстоянии, – одной рукой крепко удерживая на таком же почтительном расстоянии Гиацинту, – выступил вперед.
– Вероятно, нам пора вернуться в зал, – тихо напомнил он и, протянув ладонь, помог сначала Пенелопе, а потом и Элоизе подняться на ноги.
Он наклонился, поцеловал сестру в щеку и добавил:
– Ты, определенно, должна идти к гостям.
Элоиза застенчиво улыбнулась, снова став смущенной невестой, и кивнула. Пожав руки Пенелопы в последний раз, она прошла мимо Гиацинты (которая в этот момент закатила глаза) и вернулась на свадебный прием.
Пенелопа держала Колина за руку и, слегка прижавшись к супругу, смотрела ей вслед. Они наслаждались тишиной, лениво глядя на пустой дверной проем и слушая доносившиеся издалека шум и гам светского приема.
– Как ты думаешь, вежливо ли будет удалиться прямо сейчас? – прошептал Колин.
– Наверное, нет.
– Полагаешь, Элоиза будет против?
Пенелопа покачала головой.
Муж крепко ее обнял, и Пенелопа почувствовала, как его губы нежно касаются ее ушка.
– Давай уйдем, – предложил он.
Она не возражала.
***
Двадцать пятого мая тысяча восемьсот двадцать четвертого года, день спустя после свадьбы Элоизы Бриджертон и сэра Филиппа Крейна, в номер мистера и миссис Колин Бриджертон, постояльцев гостиницы «Роза и ежевика», близ Тетбери, что в Глостершире, было доставлено три письма. Все письма прибыли из Ромни-холла одновременно.