Га-га-га-га-га.
– Все документы по работе пишешь в HTML.
Гы-гы-гы-гы-гы!
Когда все приступили к ужину, одна из наших соседок по столу, женщина по имени Луиза Бартон-Фостер (невероятно самоуверенная адвокатша, запросто можно представить, как она силой заставляет тебя есть печенку), начала неимоверно долгие разглагольствования непонятно о чем.
– В каком-то смысле, – долдонила она, со зверским видом глядя в меню, – эта протомерия – эталон амбибисфункции.
Все шло совершенно отлично: я тихонько сидела и ковырялась вилкой в тарелке, – пока Марк вдруг не произнес:
– Полностью с вами согласен, Луиза. Чтобы в следующий раз снова голосовать за консерваторов, я хочу быть точно уверен, что моей точкой зрения интересуются и что ее будут отстаивать в парламенте.
Я в ужасе уставилась на него. Ощущение было такое, как у моего друга Саймона в детстве, когда он как-то играл в гостях с другими детьми, а потом пришел их дедушка, и оказалось, что это Роберт Максвел[7]: Саймон вдруг понял, что с ним играют несколько уменьшенных Робертов Максвелов с густыми бровями и мощными подбородками.
Конечно, я понимаю, что, когда начинаешь роман с новым мужчиной, обязательно придется столкнуться со множеством различий между вами, различий, к которым нужно будет привыкать, которые нужно будет сглаживать как острые углы, но никогда, никогда в жизни я не думала, что стану спать с мужчиной, голосующим за консерваторов. Мне вдруг показалось, что я совсем не знаю Марка Дарси и что, быть может, все четыре недели нашего романа он втайне от меня выписывал из приложений к воскресным газетам керамические фигурки животных в чепчиках или, нацепив фанатский шарфик, на клубном автобусе ездил на матчи по регби.
Беседа постепенно переходила в спор и состязание самолюбий.
– Откуда вы знаете, что показатель там четыре с половиной? – гавкала Луиза на какого-то мужчину, внешностью похожего на принца Эндрю.
– Я, вообще-то, изучал экономику в Кембридже.
– Кто вам преподавал? – накинулась на него другая женщина, будто от ответа на этот вопрос зависел исход спора.
– Как ты? – тихонько спросил меня Марк.
– Нормально, – ответила я, опустив голову.
– Ты вся дрожишь. В чем дело?
Пришлось все ему сказать.
– Ну да, я голосую за тори, и что в этом такого? – сказал он, с удивлением глядя на меня.
– Тише, – прошептала я, нервно оглядываясь по сторонам.
– Что в этом такого?
– Ну, как тебе объяснить, – начала я, жалея, что рядом со мной нет Шерон, – если бы я проголосовала за тори, я стала бы изгоем. Это все равно что заявиться в «Кафе руж» co сворой гончих или устраивать дома ужины со столовым серебром и отдельными тарелочками для хлеба.
– Как здесь, ты хочешь сказать? – засмеялся Марк.
– В общем да, – глухо ответила я.
– Ну и за кого же ты тогда голосуешь?
– За лейбористов, естественно, – возмущенно прошипела я. – Все голосуют за лейбористов.
– Думаю, этот факт научно еще не доказан, – возразил он. – И почему, позволь поинтересоваться?
– Что?
– Почему ты голосуешь за лейбористов?
– Ну, – я задумалась, – потому что голосовать за лейбористов – значит быть левым.
– Ах, вот оно что!
Похоже, все это его невероятно забавляло.
Все уже прислушивались к нашему разговору.
– И социалистом, – добавила я.
– Социалистом. Понятно. А «социалист» – это означает?..
– Единство трудящихся.
– Ну Блэр, похоже, не собирается оказывать поддержку профсоюзам, – сказал он. – Ты слышала, что он говорит о четвертом пункте[8]?
– В общем, консерваторы – это фуфло.
– Фуфло? – переспросил Марк. – Экономика сейчас в куда лучшем состоянии, чем была.
– Не в лучшем, – напирала я. – И вообще, ее, наверно, подняли только потому, что скоро выборы.
– Подняли? – опять переспросил он. – Что подняли? Экономику подняли?
– Сравните позицию Блэра по объединенной Европе с позицией Мейджора, – присоединилась к дискуссии Луиза.
– Да. И почему в его программе нет увеличения расходов на здравоохранение, как в программе тори? – встрял «принц Эндрю».
Поразительно. Они опять раздухарились и стали друг перед другом выпендриваться. Наконец я не выдержала.
– Вся суть в том, чтобы голосовать за принципы, а не за какие-то там нюансы: процент сюда, процент туда. Абсолютно ясно, что лейбористы – это значит взаимопомощь, участие, это геи, матери-одиночки и Нельсон Мандела, и что другой лагерь – это властные зарвавшиеся дядьки, у которых романов на стороне как грязи, которые ездят в Париж и живут там в отеле «Ритц», а потом в программе «Сегодня» отчитывают ведущего.
8
Имеется в виду четвертый пункт Устава Лейбористской партии, в котором ставится задача «обеспечить работникам физического и умственного труда полный продукт их труда и его наиболее справедливое распределение на основе общественной собственности на средства производства».