— Клянусь аллахом, — прошептал старик, — я отомщу гяурам за свой позор!
Белые призраки должны были вернуться. «Они всегда возвращались, вернутся и на сей раз», — подумал он. Теперь ему нужно было, чтобы это случилось, ему — капудан-паше, ибо знал он, что, если и на этот раз он вернётся, не выставив в проливе перед сералем взятые в плен русские крейсера, не быть ему больше верховным адмиралом Порты. Поэтому хищно змеился в поднебесье его адмиральский вымпел. Поэтому всё дальше уходили в море корабли, украшенные на форштевнях позолоченными львами.
Большую охоту задумал капудан-паша, и для такой охоты требовалась большая акватория.
Восьмого мая в шесть часов пополудни, ровно за два часа до того как здесь появилась турецкая эскадра, на траверзе мыса Кефкен-Адасы с основными силами отряда соединились фрегат «Поспешный» и бриг «Мингрелия», посланные Скаловским уничтожить корвет в Акчесаре.
Вышедшие из боя корабли выглядели неважнецки — в бортах зияли пробоины, через многочисленные дыры в парусах просвечивало вечернее солнце…
Больше всех досталось «Норд Адлеру» — тридцать две пробоины в корпусе и восемьдесят восемь повреждений в рангоуте и такелаже. Фрегат «Поспешный», дравшийся в Пендераклии и Акчесаре, имел девятнадцать пробоин в корпусе, других повреждений более пятидесяти. Шестнадцать пробоин и восемнадцать повреждений выпало на долю «Златоуста». «Пармен» отделался четырьмя пробоинами.
Сгустившиеся сумерки поглотили растерзанный отряд, взявший курс на Сизополь, и турки пронеслись мимо, не заметив его.
Не заметили турецкий флот и на судах Скаловского.
Бриг «Орфей», прождав в районе. Босфора свой отряд несколько дней, натолкнулся 4 мая у местечка Кирпени на три турецких судна и, взяв их на буксир, 7 мая положил якоря на Сизопольском рейде рядом с «Меркурием», который появился в Сизополе всего лишь полутора часами раньше.
Вот так и случилось, что на этот раз выход турецкого флота из Босфора оказался незамеченным…
От главнокомандующего Кавказским отдельным корпусом графа Паскевича вице-адмиралу Грейгу пришло уведомление о необходимости иметь в районе Трапезонта и Батума отряд военных судов для прекращения подвоза провианта и военных запасов для армий Гаки-паши и сераскера Эрзерума.
5 мая в крейсерское плавание между Синопом, Трапезонтом и Батумом ушли бригантина «Елизавета», бриг «Пегас», шлюп «Диана» и шхуна «Гонец». 9 мая Грейг принял решение усилить отряд ещё фрегатом «Рафаил». Капитану второго ранга Стройникову поручалось общее командование отрядом. 1 мая в четыре часа пятнадцать минут пополуночи тридцатишестипушечный «Рафаил» снялся с якоря и покинул уютную Сизопольскую гавань.
В тот же день фрегат прошёл вблизи израненных кораблей Скаловского. Белые шрамы от ядер щедро украшали их корпуса. В знак приветствия на «Рафаиле» дёрнулся, сбежав вниз, и снова взлетел кормовой флаг. Отряд ответил тем же. Стройников легко отыскал на «Пармене» высокую сутулую фигуру Скаловского. Сложив за спиной руки, Иван Семёнович в одиночестве расхаживал на шканцах.
Тень «Рафаила» своей вершиной скользнула по освещённому вечерним оранжевым солнцем высокому борту «Пармена» и, выпрямившись, снова заплясала на волнах.
К ночи ветер усилился. Гребни волн украсились белыми барашками, и лёгкий фрегат полетел со скоростью не менее шестнадцати узлов.
«Рафаил» спускался к югу. К Пендераклии. Так вёл своё судно Стройников, хотя мог вести иначе — прямо на Синоп. Но было желание уже на пути к месту крейсерства поохотиться на транспортные суда неприятеля.
И дул попутный ветер.
И была уверенность, что турецкий флот, как всегда, отстаивается в Босфоре.
Ночь прошла спокойно. Днём «Рафаил» был уже в сорока милях от Пендераклии. Ветер всё крепчал. Покрытое валами потемневшее море было пустынным и грозным.
В ночь на двенадцатое ветер неожиданно спал, зато над морем появились белые клочки тумана. К рассвету туман сгустился.
«Рафаил» то нёс туман на своих парусах, то стряхивал его, вырываясь на чистую воду. Над головой мигали звёзды. Впереди вставала новая полоса тумана.
Утром около девяти часов с салинга послышался встревоженный голос матроса:
— В шести милях на ветре вижу флот неприятеля!
Стройников недоверчиво поднял голову.
— На салинге, эй!.. — крикнул он сердито! — Протри глаза!
— Шесть линейных кораблей, два фрегата… пять корветов и… два брига… Это уж точно, ваше высокородие, — снова донеслось с салинга.