ГЛАВА 5
Приезд эксперта
Улицы оказались пустыми, так что уже через сорок минут она была в аэропорту. Вздохнув с облегчением, отыскала себе укромное местечко в кафе напротив выхода прибывающих и, взгромоздившись на высокий стул с капучино и «Дейли мейл» в руках, принялась было читать. Но от волнения слова не складывались в предложения. Помучившись и отложив наконец газету, Александра принялась разглядывать человеческие фигурки, снующие по залу аэропорта. Со своёго форпоста наблюдала она, как вышедшие из дверей зоны прилета отыскивают глазами встречающих, как бросаются родители к детям, как взасос целуются любовники, как деловито отдают кейсы бизнесмены своим водителям. Постоянным нескончаемым потоком прибывали навстречу своёй лондонской судьбе иноплеменные новобранцы, и толпа, облепившая металлическую загородку-перила, глухо вскрикивала, разводила руками, обнималась, выхватывала друг у друга чемоданы. Люди были повсюду, вокруг неё, совсем близко, только почему-то все они казались ей маленькими и чужими, совсем как фигурки-стаффажи на картинах хороших художников, посаженные где-нибудь на заднем плане - не для психологической конкретики, а, так сказать, для оживляжа.
Еще в детстве, когда мама водила её на спектакли и вручала бинокль, чтобы потом в гардеробе одеваться без очереди, Александра смотрела на сцену в бинокль задом наперед, так что близкие к их роскошным партерным местам актеры становились миниатюрными, недостижимыми.
Так ей почему-то было спокойнее.
Однажды они и Макса взяли с собой; ему, как и ей тогда, исполнилось десять лет, и сколько он ни хорохорился, понятно было, что в театре он первый раз… Как же давно это было! Изменился ли он - и насколько изменилась она сама? Когда они расстались, ей было восемнадцать, она была ужасно худа, особенно в последний год в России, и не имела ни седых волос, ни будущего, ни надежды. Сегодня, шестнадцать лет спустя, заработав диплом по экономике и домик в Хайгейте, пережив мертвящее замужество и блестящую карьеру финансового аналитика, она была легка и жилиста, как хорошо тренированная лошадь, с сакральной регулярностью закрашивала седину у корней волос в местной парикмахерской и ревниво следила за появлением первых морщинок под глазами.
В один прекрасный день два года назад, когда она поняла, что наконец заработала и моральное, и финансовое право уволиться из Сити и открыть собственный аукционный дом русского искусства, она отправилась к златокудрому боссу и уволилась, а затем, вернувшись на своё теперь уже бывшее рабочее место, сняла трубку и позвонила Максу.
Она никогда не сомневалась, что именно его попросит стать своим главным экспертом. Более того, она никогда не сомневалась, что он ответит «да». Запасного плана на случай его отказа у неё не было. Даже когда она узнала, что он стал одним из самых уважаемых русских экспертов. А это означало, что в мутном мирке российского антикварного бизнеса его гонорары измерялись десятками тысяч долларов, в то время как её бюджет на экспертов был весьма и весьма скромен.
- Ты же знаешь, мне не деньги важны, - ответил он ей в тот день по телефону.
Другого она и не ждала. Насколько бы он ни изменился, насколько бы ни изменилась она, там, откуда они были родом, деньги не значили ровным счётом ничего…
Её капучино совсем остыл, и она поднялась, чтобы купить свежий, взглянула на всякий случай в сторону сектора прилета и увидела Макса.
Он шел медленно, не глядя ни на кого, один среди толпы, с каждым мгновением увеличиваясь, словно под мягкими щелчками дорогого электронного микроскопа. Она смотрела на его приближающуюся фигуру, тонкий силуэт в длинном светлом пальто, заслонивший собой все - людей, магазинчики, весь аэропорт, - и от волнения не могла сделать ни шага.
Он остановился, глядя прямо перед собой. Увидел её. И помахал - первым, как и положено было в их долгих отношениях.
И тогда окружающие предметы приняли прежние реальные размеры и очертания, словно он смилостивился и дал наконец команду расслабиться.
Александра помахала в ответ и заспешила навстречу Максу.
Теперь они стояли лицом к лицу, на расстоянии вытянутой руки. Он был чуть выше её ростом, когда она была без каблуков, а сейчас она надела туфли на шпильках, так что глаза их смотрели друг в друга, как будто кто-то по линейке прочертил прямую их взглядов.
Он сильно изменился, хотя остался таким же легким и тонкокостным, словно подросток. Много лет назад, когда виделись они каждый день, он и был почти подростком, пугающе умным и вежливым, в огромных очках, с коротко стриженными волосами и оттопыренными ушами. Теперь русые волосы доставали ему почти до плеч, мягкими прядями обрамляя лицо и скрывая нахальные уши.