- Ты действительно думаешь, что всех их рисовал один и тот же человек?
- Почти уверен. - Отец отвернулся К окну, где на старой черемухе с облезлым рыжеватым стволом сидел роскошный дятел. - Знаешь, Сашенька, - тихо сказал вдруг он, - может быть, это эгоизм, но я даже рад, что все так получилось с «Меркурием».
Она застыла.
- Не было бы этого скандала, когда б ещё ты вернулась? Разве что уже на могилку заехала бы. А так мы с матерью тебя повидали…..
Слезы выступили у неё на глазах. Но ответить было нечего. Ибо настает момент, когда не словес красных Бог слушает, но дел наших хочет, как сказал мятежный протопоп Аввакум. И сейчас Александра чувствовала всем своим существом, что настал в её жизни именно такой момент.
- Да, совсем забыл тебе сказать: утром, пока ты спала, тебе Макс звонил. - Отец протянул ей листок с телефоном.
- Макс?! - Она опешила. - А ты разве с ним общаешься?
Он неопределенно пожал плечами:
- Так, перезваниваемся иногда. Он просил тебя связаться с ним, сказал, что важное дело.
Александра взглянула на телефон. +33. Франция. Она напряженно улыбнулась:
Ты же знаешь, как писал Сомерсет Моэм: если вам кто-то звонит и, не застав вас дома, просит срочно перезвонить по важному делу, дело это важно, как правило, не для вас, а для звонящего.
Отец ухмыльнулся в ответ:
- Разумеется. Но я бы на твоем месте всё-таки не пренебрегал его просьбой. Мне кажется, у него к тебе действительно серьезный разговор.
Александра пристально взглянула на отца. Он как будто чего-то недоговаривал.
- Хорошо, - сдалась она. - Я ему перезвоню. Отдышусь чуть и перезвоню.
Укрывшись в своёй комнате, она включила мобильный. Девять пропущенных звонков…
А ещё через пару минут она нажала кнопку отбоя, закончив тяжелейший разговор. Кажется, все наконец прояснилось.
ГЛАВА 32
Кто старое помянет
Такси она вызвала на одиннадцать утра. Хотя самолет у неё был только в восемнадцать десять, оставалось завершить последнее дело.
Мама даже руками всплеснула: и обедать не останешься! Отец, по её просьбе вернувшийся с ней в свой кабинет, молча выслушал её подробные инструкции по поводу возврата денег и прокатной машины. Он ничего не спрашивал, только вздыхал. Александра планировала заскочить в гостиницу за вещами, но времени вызволять авто у неё уже не было. Она постаралась побыстрее закончить этот нудный деловой разговор и заспешила в свою комнату. Еще раз проверив, тщательно ли спрятан пистолет, она села на кровать. Больше всего на свете сейчас ей хотелось остаться. Плюнуть на Лондон, на борьбу, на правду, на Айвазовского, вообще на все. Остаться здесь, в этом родном мире, навсегда. Просыпаться и упиваться оттенками снега. Проветрить все три имеющихся в доме подпола, когда-то знатных, сухих, а ныне прокисших, сырых и заброшенных, - и зажить припеваючи, заполнив их картошкой и морковкой. И осенью строго следить, чтобы крысы в дом на зимовку не проскочили, как следили её бабушка, а потом мама, ведь если крысы всё-таки проскочат, все подчистую растащат. Жить с той же простотой, как её прадед, дед, отец. В нищете, хоть и профессорская семья в третьем поколении. Есть картошку тамбовскую с маслом и солью, хрустеть своими огурчиками.
И смотреть на белый снег и на белый свет. И радоваться, и быть собой, как та яблоня.
Когда как-то на удивление скоро и совсем неожиданно пришло такси, Александра чуть не расплакалась.
Она очень боялась, что не застанет его дома. Но напрасно, дверь открылась почти моментально, словно хозяин поджидал её в прихожей.
- Ну здравствуй, милочка моя, - произнес он. И улыбнулся, дыхнув перегаром.
От его старческого благообразия, продемонстрированного в их последнюю встречу, не осталось и следа: перед ней стоял он прежний - насильник, палач. Правда, стоял не твердо, изрядно подвыпивший.
- Идем, - пригласил с порога и пошел вперед, пошатываясь.
Не раздеваясь, она последовала за ним. Они вошли в грязную, довольно просторную кухню. Он сел за стол, уставленный заветревшимися закусками с двумя бутылками водки - одной пустой, другой выпитой до половины, и сделал приглашающий жест. Затем сгреб со стола свой стакан с остатками водки и опорожнил его одним махом.
- Зачем пришла?
- Былое помянуть. - Она заерзала на табуретке.
Он усмехнулся:
- Кто старое помянет, тому глаз вон. Знаешь народную мудрость?