И до меня начали доходить слухи, что работа - фальшивая. Появляется эта твоя разоблачительная статья… как я потом узнал, один мой доброжелатель постарался. - Он сделал паузу и снова провел рукой по волосам. - Продал я картину своёму близкому приятелю и человеку чрезвычайно солидному, так что разговоры, что я торгую подделками, мне были не нужны. Ситуацию надо было разруливать…
- Значит, и журналиста ко мне подослали, чтобы тебя подставить? - задумчиво произнесла она.
- Да, но тебе, кстати, совсем не обязательно было все ему выбалтывать. Я вообще поначалу решил, что ты нарочно это интервью дала, не бескорыстно, разумеется. Кто ж в здравом рассудке мог предположить, что ты это «без задней мысли», - усмехнулся он.
- Что верно, то верно, - легко согласилась Александра. - Так ты её разрулил? Ситуацию?
- Разумеется, - в тон ей полунасмешливо ответил он. Теперь, когда часть рассказа, касающаяся его прошлого, была позади, он, казалось, развеселился. - Мой друг решил работу продать и поручил это своёму эксперту, которым был, как ты правильно догадалась, Макс. - Он сделал паузу. - А дальше я могу только домысливать. Макс, сам безумный коллекционер, как ты знаешь, не смог совладать со своёй страстью к этой картине - и сделал с неё копию. Эту копию он и отдал на продажу «Вайту» - операции по сбыту фальшивок через западные аукционы он запустил уже давно, поэтому маршрут через подставное лицо, княгиню Оболенскую, был отработан. По ошибке его компаньоны обратились сначала к тебе, так как начинающее русское предприятие выглядело идеально подходящим для такой махинации. - Он посмотрел ей в глаза. - Мадам Оболенская ведь не знала, что «Меркурий» висел у тебя над кроватью в детстве.
- Ноу меня могли не купить такую дорогую работу, да ещё на первом аукционе.
- Ты знаешь, это только моя догадка, но вполне вероятно, что мой приятель вообще не собирался её продавать, а просто хотел легально перевести три миллиона фунтов в западный банк: процентов с продавца ты не берешь, да и с покупателя удерживаешь гораздо меньше, чем «Вайт», к примеру. А на такую дорогую работу ты, вполне возможно, предложила бы ещё более льготные условия.
Она протестующе открыла рот, но Владимир не дал ей договорить:
- Когда Макс узнал, что к тебе попала фотография и ты вот-вот приедешь и поломаешь всю его налаженную схему, он срочно дал отбой и все переиграл.
- Подожди, если он сделал копию, а твой товарищ не собирался продавать Айвазовского, как же Макс надеялся провернуть свою подмену?
- Да запросто: нынешний владелец картины понимает в искусстве столько же, сколько ты в нефтяных офертах.
Она кивнула, хотя в нефтяных офертах когда-то разбиралась совсем неплохо.
- А ко мне на аукцион ты зачем приходил? - тихо спросила она.
- Как зачем? Я же должен был узнать правду.
- О чём?
- О тебе.
- А про Макса как ты узнал?
- Я решил разобраться во всем с самого начала. В числе прочих я прочел материалы дела твоего возлюбленного и обнаружил, что именно Макс был тем самым осведомителем, который и пригласил к вам органы в нужный момент. Его самого застукали ещё раньше, ну и предложили посотрудничать.
- И давно ты в курсе? - почти шепотом спросила она.
- Александра, не выдумывай чего не было, - строго возразил ей Владимир. - Макс много лет был моим консультантом, но проверкой его боевой биографии я занялся совсем недавно. Собственно, я его со своим другом и познакомил, и впоследствии тот стал клиентом Макса. Умеет он, сукин сын, людей на искусство подсаживать, как на иглу.
Оба, как по команде, покосились на раздавленный шприц. Александра молчала, вглядываясь в человека, по случайной прихоти судьбы с хрустом поломавшего ей жизнь.
Он смотрел ей в глаза, казалось ожидая её приговора.
- Ничего другого я от тебя не ожидала, - тихо выговорила она.
Лицо его вспыхнуло как от пощечины.
- Я тебя спас, между прочим, - наконец пробормотал он.
Александра пожала плечами. Неужели он и вправду думает, что спас? Она взглянула на него и только улыбнулась своим мыслям. Ну конечно, он хозяин жизни, этой мелочной жизни, он привык так думать и сам верит в это.