- И вообще, мертвецов нечего бояться, - сказал Миккель. - Я вот о чем думаю: что паромщик сказал про лам? Помнишь картинку в "Естествознании"? "Карликовые ламы".. Враки для стариков! - Миккель вытащил из кармана клок шерсти. - Вот я в лодке нашел, к дегтю прилипло. Как по-твоему, на что это похоже?
- Но... но это же овечья шерсть, Миккель!
Миккель кивнул:
- Добавь человека в широкополой шляпе с красными перьями, и...
Туа-Туа круто остановилась:
- Ой, слышишь? Что это, Миккель?
Миккель настороженно посмотрел на мельницу. Северный конек торчал, словно клык, над развалившейся стеной.
Слышно было, как ветер свистит в щелях и хлопает ставней.
- Похоже на... А может, это ветер, Туа-Туа?
- Нет. Слышишь - опять! Как же быть, Миккель? - Туа-Туа семенила за ним, прижимая к груди узелок с "самыми заветными вещами". - Что это, Миккель?
- А вот сейчас проверю. Иди за мной.
В овраге бушевал подхлестнутый ливнем поток. Миккель остановился и нащупал в кармане нож. Неподалеку от водоската стояла между кривыми яблонями конюшня.
- Я пойду вперед, - тихо сказал Миккель. - Махну тебе рукой, если можно.
Не успела Туа-Туа ответить, как он уже исчез в мокрых зарослях. С бешено колотящимся сердцем она смотрела, как он снова появляется из кустов внизу, перешагивает упавшую балку и входит в конюшню.
Минута... две... три... четыре... Чья-то рука высунулась из двери и помахала ей.
- Отче каш, иже еси на небесех... Лучше спустись сюда, - прошептала Туа-Туа. - Вдруг это Уттер!
Она спустилась к сараю, хлюпая башмаками. Ее встретил запах навоза и гнилого дерева.
- Миккель, где ты?
Туа-Туа заглянула внутрь. На полу, между досками, выросли длинные стебли сорной травы. Посередине на перевернутом ведре сидел Миккель.
- Это не ветер шумел, Туа-Туа, - сурово сказал он и кивнул в темный угол. - Она там, коли хочешь взглянуть. Прикована цепью. Не иначе, опоили ее - совсем меня не признает.
- Да кто же там? - вымолвила Туа-Туа.
- Белая Чайка!.. - ответил Миккель.
Глава двадцать восьмая
СИРОККО
Каждый знает, что значит потерять друга. Но еще хуже, найдя его вновь, обнаружить, что друг и смотреть-то на тебя не хочет. Не мудрено, что сразу падаешь духом и чувствуешь себя жалким и ничтожным.
Заячья лапа росла и росла в башмаке; казалось, еще немного - и башмак лопнет. Не помогло даже то, что Туа-Туа села рядом и обняла его за шею. Горло сжалось, но тут Миккель решительно сплюнул и почувствовал, что зол на весь мир.
Конюшню осветила молния, в душе Туа-Туа снова проснулся страх.
- Миккель, а ты думал, кто бы это мог...
- ...цепь на нее надеть? Думал!
Миккель встал, полный решимости:
- Ты останься здесь, Туа-Туа...
- Что ты хочешь делать?
- Достану ключ, цепь снять. Лошадь-то моя или нет?
Из темного угла донеслось ржание Белой Чайки. Туа-Туа увидела, как Миккель с сердитым видом перешагнул балку и вышел наружу.
- Постой, Миккель! Ты не...
Он прошел прямо к мельнице, точно и не слышал ее оклика.
Дверь висела на одной петле, качаясь на ветру. Миккель был уже в сенях, когда Туа-Туа догнала его и схватила за руку.
- Погоди, Туа-Туа. - Он осторожно отодвинул ее в сторонку. - Лучше жди здесь.
- Я пойду с тобой, Миккель.
- Ладно.
Миккель собрался с духом и толкнул следующую дверь.
В узкую щель было видно, как качается от ветра паутина на потолке. Справа виднелся скелет водяного колеса, прикрытого истлевшим кожухом. По ржавым болтам барабанил дождь.
Дверь заскрипела сильнее - показался старый очаг.
В нем тлели угли, а рядом... рядом стояли на кирпиче башмаки.
Туа-Туа стиснула руку Миккеля. На каменной лавке за очагом лежал Цыган.
- Он... он спит, Туа-Туа! - Миккель хотел успокоить ее, но не сумел скрыть дрожь в собственном голосе.
Грудь Цыгана прикрывала драная куртка; ноги были босые, с мозолями от башмаков. Подушку заменял обломок кирпича.
Глаза Туа-Туа расширились от ужаса. Миккель шагнул вперед, к неподвижному телу.
Куртка? Брюки? Где искать? Сталь мексиканского ножа блестела во мраке, словно злой глаз.
- Может, в башмаках? - услышал он шепот Туа Туа.
Миккель присел, не сводя глаз со спящего. Правый башмак... пусто! Левый... Пальцы пошарили внутри и нащупали что-то твердое, холодное...
Молодец, Туа-Туа! Миккель обернулся с торжествующей улыбкой: в руке у него поблескивал ключ.
Он махнул Туа-Туа, чтобы выходила первая:
- Иди, я за тобой.
Несколько шагов - и лошадь будет твоя, Миккель Миккельсон!
Под полом бушевал поток. Сквозь щели проникал сырой запах ила и грязи, гнилые доски прогибались и скрипели так, что...
Тр-р-рах! Правая нога Миккеля провалилась. Он услышал крик Туа-Туа и почувствовал, как острые щепки впиваются в кожу. Словно пила прошлась по колену - тому самому, которое Эббер крюком зацепил.
Из тумана перед его глазами вынырнула рука Туа-Туа:
- Скорей, Миккель! Он просыпается!
Миккель оперся ладонью и рванулся. Есть! Колено горело, как ошпаренное, и он сильно прихрамывал, догоняя Туа-Туа.
- Ах вы, крысы проклятые!..
Огромный башмак пролетел возле самой головы Миккеля и грохнул о стену. Ба-ам-м! Туа-Туа захлопнула дверь.
Миккель подтолкнул задвижку.
Цыган заколотил кулаками по доскам:
- Откройте, козявки, не то я... не то!..
Но голос его звучал очень жалобно. А Миккель уже бежал через двор, через балку - в конюшню!
- Ну, ну, Белая Чайка... - бормотал он, возясь с цепью. - Узнаешь меня теперь?.. Славная моя!.. Все в порядке, Туа-Туа?
- Да, да, живей, он ломает дверь!
- Приготовься, Туа-Туа, сейчас!
Миккель вскочил на спину лошади - будь что будет! прильнул к ее дрожащей шее и крикнул:
- Но-о!
Одним прыжком Белая Чайка перелетела через балку.
Дождь хлестнул Миккеля по лицу - ничего, зато Чайка с ним и слушается его, как прежде. Он схватил Туа-Туа за руку и помог взобраться на лошадь.
- Дверь... сломал... - выдохнула она ему в затылок. Гони, Миккель!
Миккель рывком повернул лошадь, и они помчались к мосту. Цыган бежал к реке.
- Скорей, Белая Чайка, скорей!..
Старые доски на мосту жалобно застонали под копытами. Новый возглас Туа-Туа заставил Миккеля еще сильнее сжать каблуками потные лошадиные бока.
- Ой, Миккель! Он чуть не упал...
Но Цыган в последний момент удержался. Взмахнув руками для равновесия, он прыгнул вниз к бурлящему потоку. Еще прыжок - босые ноги Цыгана уверенно несли его вперед по камням, через реку.
Миккель обмер: Цыган бежит напрямик, хочет перехватить их!
- Белая Чайка, милая, хорошая... Скорее, скорее!..
И тут Цыган поскользнулся. Они увидели, как он ударился о гальку лицом и грудью. Течение потащило его за собой к водоскату, но он встал на колени и успел схватить корни на берегу.
А Чайка уже вбежала в лесок. Молодец, Белая Чайка!
Вдруг от реки донесся пронзительный, резкий крик:
- Сирокко!
Чайка вздрогнула всем телом.
Миккель нагнулся к лошадиному уху:
- Не бойся, Белая Чайка. Скачи скорей!
Но лошадь уже замедлила бег. Она трясла головой, точно невидимая рука держала ее за гриву.
- Сирокко, Сирокко!.. - звал голос с реки, уверенно, властно.
Передние копыта взлетели вверх, грива белым пламенем окутала лицо Миккеля. Лошадь сделала полный оборот и пошла, наклонив голову, к человеку, который лежал на прибрежной траве.
- Сирокко, Сирокко!
Миккель бессильно съехал с лошадиной спины на землю. Бежать! Но ноги точно отнялись. Цыган по-прежнему лежал на траве. Смуглое лицо исказилось от гнева, на щеках блестели капли... но не дождя и не пота.
- Кыш, букашки! - Он угрожающе похлопал ладонью по ножнам. - Али ножа захотелось отведать?
И тут раздался голос Туа-Туа, такой уверенный и спокойный, что Миккель даже удивился: