— Я возьму на себя защиту носовой части! — сказал Брайтон. — А вы, Нина, если доверяете мне, оставайтесь здесь!
— Я остаюсь! — ответила девушка.
Англичанин с благодарностью взглянул на нее и быстро вышел.
На мостике, расположенном почти на носу "Орла", копошились пилоты и устанавливали прожекторы, соединенные толстыми проводами с черными стальными ящиками. Большое военное судно остановилось на значительном расстоянии. На нем заколыхались сигнальные флаги, а вслед за этим заработал беспроволочный телеграф, вызывая "Орел".
— Что вам угодно? — спросил англичанин. — Я Джемс Брайтон!
— Генеральный Совет всемирных трестов предлагает вам немедленно сдать судно!
— Судно принадлежит лично мне, и никто не имеет права препятствовать мне лететь, куда я хочу.
— Я получил предписание арестовать вас!
— Попробуйте! — протелеграфировал Брайтон.
— Если вы не повинуетесь, — пришел ответ, — я отдаю приказ о нападении!
Англичанин прекратил переговоры и приказал что-то дежурному пилоту. "Орел" сразу же начал описывать большой круг, медленно поднимаясь все выше и выше.
Одновременно со всех сторон судна загорелись прожекторы. Их ослепительный след спорил с лучами солнца, и казалось непонятным, зачем Брайтон зажег огни на "Орле". Англичанин обошел всех людей, стоящих у прожекторов, и что-то объяснил Гремину и Русанову, взявших на себя оборону бортов.
Но в это время грянул первый выстрел.
Брайтон бросился на нос яхты.
Военное судно несколько удалилось. Оно еще было окутано легким дымом, но сквозь дым были видны красные флаги, выброшенные на боковых галереях.
— Бой начался! — крикнул Джемс. — Внимание!
Две гарпии выделились из строя и быстро пошли навстречу "Орлу", а третья, описав дугу, начала подходить сбоку.
Яхта англичанина, не останавливаясь, поднималась вверх. Работали лишь верхний и нижний пропеллеры. Джемс вдруг быстро повернул судно и полным ходом пошел на нападающих.
С каждым мгновением гарпии становились ближе. Уже можно было различить глазом людей, копошившихся у мин, как вдруг носовые прожекторы на миг осветили бледными лучами темные тела гарпий, и тотчас же свет сделался розовым, а затем багровым. Казалось, что он въедается во мчащихся к яхте врагов. Оглушительные взрывы раздались на гарпиях, и исковерканные обломки стальных листов, куски дерева и обрывки человеческих тел начали со стремительной быстротой падать вниз.
Третья гарпия успела выпустить мину, но смущение, которое овладело ее командой, не позволило взять правильный прицел, и снаряд, гудя и оставляя за собой длинную полосу дыма, пронесся дальше.
"Орел" ловким маневром догнал убегавшее судно и, встав над ним, сбросил снаряд. Опять черные обломки понеслись к земле и, ударившись об нее, превратились в песок, мелкие осколки и бесформенные куски окровавленного мяса и мозга.
Заговорили орудия военного судна, но снаряды не долетали до "Орла". Он забирался все выше и выше.
Два раза гарпии шли в атаку, но отступали, едва падали на них багровые лучи прожекторов.
— Нам бы продержать их так до ночи, а там мы им покажем один фокус! — весело крикнул Брайтон появившемуся из боковой галереи Гремину.
Но, словно отвечая ему, гарпии поднялись выше и начали наступление. Заработали прожекторы. Несколько судов взорвалось, другие загорелись и начали быстро опускаться на землю. Однако перевес был на стороне нападающих. Уже несколько мин взорвались возле самого судна и снесли один прожектор.
Англичанин понял, что ему надо отступать и пытаться сдерживать врага на расстоянии, сосредоточив на нем лучи всех прожекторов.
Он уже хотел сделать распоряжение о новом маневре, как вдруг увидел, что две гарпии внезапно исчезли, а на их месте вспыхнули красноватые огоньки.
— Мой аппарат! — крикнул Гремин. — Я совсем о нем забыл!
Он бросился в кормовую каюту, а за ним поспешил и Брайтон.
Они остановились в изумлении.
Нина поместила прибор на столе и, следя в бинокль за гарпиями, наводила на появляющиеся за кормой суда потоки невидимых лучей.
— Вы нас спасли! — восхищенно глядя на девушку, воскликнул Брайтон. — Теперь мы посмотрим!
Когда аппарат был перенесен на нос и очутился в опытных руках Гремина, гарпии одна за другой начали бесследно исчезать, словно таять в воздухе, а военное судно, не дожидаясь конца боя, быстро удалялось к северу, изредка стреляя из кормовых пушек.
Бой был окончен, и "Орел" продолжил свой путь.
К стоящему на боковой галерее Джемсу подошел Гремин.
— Жаркий день был сегодня… — проговорил он.
— Да!.. — неохотно и резко ответил англичанин.
— Завтра, вероятно, новая эскадра будет нас преследовать? — продолжал русский инженер.
— И завтра вы опять скажете, что я предатель! — мрачно произнес Брайтон.
— Нет! — ответил Гремин. — Я прошу у вас прощения и сознаюсь, что оскорбил вас своими подозрениями. Что бы ни случилось, я всегда буду считать вас благородным человеком!
Брайтон сделал быстрое движение, будто хотел броситься к Гремину, но удержался и вновь потупился, сдвинув густые брови.
— Вам недолго считать меня предателем или благородным человеком, — произнес он. — Моя песенка спета… Я очень скоро должен погибнуть.
Гремин молчал, так как знал, что Брайтон говорит правду, сознавая, что ему не под силу одному вести борьбу со всесильным Генеральным Советом трестов.
Мучительное и тяжелое молчание длилось долго; его прервал голос Нины.
— Я не думаю, что ваша судьба уже решена, — сказала она, обращаясь к Джемсу. — Почему бы вам не примкнуть к нам? Мы также хотим счастья человечеству, и мы добьемся этого!
Джемс вспыхнул, но тотчас же справился с собою и сказал:
— Я не могу жить без доверия к себе, а вы не можете мне доверять. Ведь я Джемс Брайтон!
И он горько рассмеялся.
— Нет, мы доверяем вам! — воскликнул Гремин.
— Ваш приход к нам — начало нашей победы! — торжественным голосом произнес Русанов, входя на галерею. Его глаза горели огнем вдохновения, и рука протянулась над головою англичанина.
Брайтон окинул всех взволнованным и радостным взглядом и молча решительно кивнул головой.
Потом, подойдя к Нине, он прижал ее руку к губам и шепнул:
— Вы в одном ошиблись! Моя судьба решена!
Вечером они увидели верховья Арты, и около полуночи Джемс, радостный и возбужденный, вошел в кормовую каюту и сказал:
— Сейчас я вам покажу свой дом, где я не Джемс Брайтон, а человек!
Он хотел уже протянуть руку и подошел к окну, но тотчас же со стоном отскочил.
Все кинулись к окнам.
Внизу ярко пылало пламя. Видно было, как вскидывалось злое пламя и металось, пожирая все, что попадалось ему на пути.
Брайтон тяжело опустился в кресло:
— Они сожгли все, что я ценил в жизни…
Он закрыл лицо руками и глухо зарыдал.
Спустя несколько дней большое воздушное судно с зажженными боковыми огнями мчалось глубокой ночью над необозримой пустыней Азии.
Широкоплечий человек, закутанный в плащ, стоял на мостике. Глаза его блестели, а ноздри жадно втягивали свежий морской ветер, дувший навстречу судну.
Появилась еще одна фигура. Шорох ее платья услышал стоящий на мостике и быстро обернулся.
— Я ждал тебя! — сказал он. — Я так счастлив, но мне нужно всегда видеть тебя, Нина, рядом с собою. Сам того не сознавая, я любил тебя с первой нашей встречи в Балтиморе! Я невольно вспоминал о тебе, и ты являлась иногда мне во сне. Тогда я смеялся над собою, но теперь я понял все. Я тебя люблю, и мы должны были встретиться…