– Оп-паньки…
В соседней тачке сидели люберецкие, и среди них – Муха. Пчела толкнул локтем друга. Космос взглянул направо и озадаченно пробормотал:
– Встреча на Эльбе, блин…
– Картина Репина «Не ждали»… – поддакнул Пчела.
Люберецкие, разумеется, узнали приметную машину. Пассажиры «девятки» – а их было трое – тоже молчаливо и угрюмо рассматривали соседей. На обеих машинах почти синхронно поползли вниз боковые стекла. Запахло жареным.
И в этот момент загорелся зеленый глазок светофора. «Линкольн» рванул вперед, сразу же подрезая «девятку». Нахально ухмыляющийся Пчела тотчас высунул в окошко недвусмысленно согнутую в локте руку: – На!!!
– Йо-хо-о-о-оП. – завопил Космос.
В «девятке» в первый момент оторопели. И тут же Муха яростно взревел:
– Суки! Вот суки!!. Ну ни хрена себе!! Что вообще происходит-то?! Фома, газуй!!!
Сидящий за рулем флегматичного вида бугай послушно вдавил педаль газа в пол. «Девятка» с натужным ревом устремилась в погоню. Но уже через пару секунд стало ясно – бесполезно! «Линкольн» без видимых усилий уходил все дальше и дальше, издевательски виляя из стороны в сторону.
– Газуй, тебе говорят! – орал Муха на водителя. – Ну!!!
Тот безнадежно покачал головой:
– Нет, не догнать. У них же движок литра три, не меньше…
К Мухе сзади наклонился третий и озабоченно пробасил:
– Вконец оборзели. Я думаю – мочить их пора!
Взбешенный Муха закинул руку за спину и схватил советчика за шею.
– Думаешь?!! – разъяренно прошипел он. – Ты думаешь? Твое дело ногами махать, а не думать, ясно?! А думать за тебя другие будут!!
Муха оттолкнул опешившего приятеля назад и, с тяжелым сопением уставился на дорогу перед собой. На его скулах перекатывались желваки.
– Так, значит. Эти мухоморы пусть пока плавают, а с Беловым я сам разберусь, – наконец мрачно изрек он. – Всем передайте, чтоб его не трогали…
XVI
В физкультурном диспансере было многолюдно и шумно – здесь проводился плановый медосмотр. Коридоры старого тесного здания были заполнены молодыми людьми атлетичного вида – борцами, боксерами, штангистами и пловцами.
Такое огромное количество прямо-таки пышущих здоровьем парней здесь, в стенах медицинского учреждения, выглядело довольно странным и неуместным. Наверное, так же несуразно выглядела бы на старте марафонского забега толпа бабулек с палками и авоськами.
Большинство спортсменов относилось к этому мероприятию как к пустой формальности, а посему и вели себя соответствующе – балагурили, смеялись, заигрывали с проходящими по коридорам хорошенькими медичками…
– Филатов! – позвал, выглянув из кабинета, врач с наголо обритым черепом.
Фил зашел в кабинет и плотно прикрыл за собою дверь. Здесь было неожиданно тихо и даже, из-за опущенных штор, сумеречно.
– Здравствуйте, – кивнул он доктору и сразу прошел к креслу энцефалографа.
Эта процедура была ему давно привычна, вот только бритоголовый врач был ему совсем не знаком. «Новенький, должно быть», – подумал Фил.
– Будь и ты здоров, молодец! – сверкнув золотыми зубами, улыбнулся доктор. – Ну, присаживайся…
Фил уселся в широкое кресло, и врач нацепил на его голову резиновый обруч с пучком проводов, тянущихся к ящику энцефалографа. Бритоголовый доктор нажал на кнопку, прибор, негромко загудев, выдал широкую бумажную ленту, покрытую змейками энцефалограмм.
Нацепив на нос очки, врач принялся изучать результаты исследований, на глазах мрачнея.
– Та-а-ак… Именно этого я и боялся, – озабоченно пробормотал он, снимая с головы пациента обруч с датчиками.
Филу стало не по себе.
– Что-то не так? – встревоженно спросил он.
– Как посмотреть… – неопределенно двинул плечом доктор и шагнув к Филу, оттянул его нижнее веко. – Головные боли часто беспокоят?
– Только когда перепью, – он попытался отшутиться, но врач и не думал улыбаться. Филу пришлось пояснить: – Вообще-то это шутка – я не пью, совсем.
– Это ты своему тренеру расскажешь… Сколько лет занимаешься?
– Давно, лет десять – это точно.
– Ты же камээс? – доктор задавал вопросы, не отрывая глаз от бумаг пациента.
– Там запись старая, я весной мастера получил, – Фил ткнул пальцем в значок на лацкане пиджака.
– Молодец, – врач отложил в сторону медицинскую книжку, снял очки и в задумчивости потер переносицу.
Фил молчал, с тревогой ожидая продолжения разговора.
– Ну что я тебе могу сказать, Филатов… Не ты первый, у многих к этому времени в коре головного мозга происходят изменения. К сожалению – необратимые.