– Безобразие!.. – опустив глаза, гневно фыркнула бабушка…
От выпитой натощак водки Саша быстро опьянел. Бурлящее на даче веселье захватило и его. Куда-то разом улетучились все проблемы, он уже с интересом посматривал на беспечных пловчих, громко смеялся, хохмил и продолжал налегать на выпивку.
Вдруг музыка смолкла – магнитофон зажевал пленку. Пчела принялся ковыряться в закапризничавшей технике, а Космос схватил гитару и протянул её Саше.
– Сань, а давай какую-нибудь нашу, а?! Вот эту: «Голуби летят над нашей…» Сейчас все будет, девчонки – танцульки, фигульки и все дела!..
Белову было уже все равно, он взял гитару и принялся с надрывом наяривать:
Пчела бросил магнитофон и поманил одну из пловчих – пухлогубую фигуристую блондинку – в коридор. Через минуту они вернулись в комнату с зажженными бенгальскими огнями и под одобрительные крики остальных оба полезли на стол– Девчонка, девчоночка, синие очи!.. – завопил Пчела.
– Я люблю тебя, девочка, очень!.. – грянула вся компания.
– Ты прости разговоры мне эти, я за ночь с тобой отдам все на свете!. – орал со всеми и Белов.
Пчела стянул через голову футболку, зрители внизу грянули «Девчонку» с удвоенной мощью. Глядя на него, танцующая на столе девчушка тоже стащила с себя маечку, выставив на всеобщее обозрение плоский живот и маленькие острые грудки. Рев компании стал ещё сильнее – орали так, что уши закладывало. Громче всех, не спуская глаз с энергично вращающей бедрами полуобнаженной пловчихи, голосил Белов…
Оля, не в силах заснуть под эти дикие вопли, ворочалась в постели. В нестройном хоре, доносившемся из соседнего дома, отчетливо слышался пьяный голос её сегодняшнего провожатого. Отчего-то именно это обстоятельство раздражало её сильнее всего. Она поднялась с постели и подошла к окну.
В освещенном окне дома напротив она увидала, как на разоренном столе увлеченно отплясывала голая по пояс девица. А позади нее, вытаращив безумные глаза и разинув в пьяном крике рот, яростно лупил по струнам гитары будущий вулканолог и предполагаемый убийца Александр-победитель.
Возмущенно тряхнув головой, Оля спустилась в кухню – напиться. Там горел свет. Тоже бодрствующая бабушка куда-то звонила:
– Алло! Виктор Тихонович?.. Извините, что разбудила…
– Ба, ты куда звонишь? – хлебнув холодного чаю, сонно спросила Оля.
– Олюшка, иди, ложись спать… – повернулась к ней бабушка и, понизив голос, проговорила в трубку: – Виктор Тихонович, у нас здесь такое творится…
XXXIV
Юрий Ростиславович Холмогоров выключил настольную лампу и встал из-за стола. Он удовлетворенно взглянул на солидную стопочку исписанных листов – работалось сегодня на редкость продуктивно – и сладко потянулся. Утомленно потирая виски, он прошел в гостиную, где на кушетке с журналами мод расположилась его молодая жена.
– Космос не звонил?
– Я бы позвала, – медленно перелистывая страницы, ответила она.
– Где его опять носит?.. – вздохнул Юрий Ростиславович, присаживаясь к жене.
Надя едва заметно усмехнулась уголком чувственных губ.
– Через неделю Царевы возвращаются, – членкор опустил ладонь на её красивую оголенную ногу и с удовольствием погладил её. – Надо бы на дачу съездить, проверить – что там и как… Ты не хочешь прокатиться со мной в субботу?
– Не-а… – качнула головой Надя. – Лень…
Юрий Ростиславович опустил голову, сдерживая мгновенно вспыхнувший гнев. К сожалению, в последнее время это удавалось делать ему все реже и реже. Фантастическая, прямо-таки патологическая лень, апатичность и аморфность его молодой жены все чаще выводила его из себя. Надю не интересовало ничего, кроме модных тряпок, новинок косметики и прочей дребедени. Вытащить её куда-нибудь из дома было так же трудно, как, скажем, заставить Космоса вымыть за собой посуду. Наде не было и тридцати, но порой Юрию Ростиславовичу казалось, что это ей, а не ему вот-вот стукнет полтинник.
Вздохнув, он встал с кушетки и вернулся в кабинет. Отперев ящик стола, он принялся шарить в нем в поисках ключей от дачи. Ключей не было.
– Надя, ты ключи от Царевской дачи не брала? – крикнул он жене.
– Нет, – донеслось из спальни.
Юрий Ростиславович прошел туда. Надя у зеркала готовилась ко сну, накладывая на лицо ночной крем.