Ситуация продолжала оставаться загадочной. Человеческое существо было самкой, но сдалось в плен, даже не попытавшись сражаться. Агррахт могла признать, что у людей другие обычаи, символы, даже другой взгляд на мир… но самки должны сражаться. Как иначе можно установить иерархию подчинения и уважения, необходимую для правильного устройства общества? Агррахт завоевала право быть Верховной Дарующей Смерть в тысяче жестоких схваток на арене, начиная с церемонии Пришествия Крови – Га'красчт. Может быть, эта самка из низшей касты безымянных существ наподобие тсурх'гха?
Но Чо сказала, что самка защищала человеческих детенышей. В этом вообще не было смысла. Она защищала их, сдавшись…
Кха'лаа'шт подняла один из внешних покровов, отобранных у пленницы, черный артефакт, сделанный, по-видимому, из кожи низшего животного:
– Она просит позволить ей сохранить это. Кажется, эти артефакты сохраняют их тепло.
Агррахт в знак согласия сжала верхнюю руку в кулак. Вот для чего эти вещи! Возможно ли, что механизмы внутренней терморегуляции людей столь несовершенны?
Запищал ее коммуникатор. Вздохнув, она сняла его с ремня и нажала кнопку приема:
– Да.
– Дарующая Смерть! Машина гр'раа чужих…
– Кто это? Назови себя!
– Уррр… Гнасетерах Жестокая Убийца, с охранного поста номер семь. Дарующая Смерть, из воды выходит чужая боевая машина!
Агррахт моргнула. Человеческий Боло? Здесь?
– Ты уверена?
Если Гнасетерах часовая, то она обычный солдат, а не воин. Ее органы восприятия могли…
Ее мысли были прерваны шумом взрыва из передатчика. Он звучал как высокоскоростная стрельба.
– Чо! – крикнула она тсурх'гха. – Спроси человека, что здесь делает один из их Боло!
Донал увидел на экране множество морских суденышек, стоявших на якоре у причалов, в том числе подводную лодку, которая была здесь и в день его предыдущего визита в замок. Несколько солдат Малах стояли у самой воды, остальные на причале и крепостных стенах, возвышавшихся над Боло. Один из них что-то прокричал рычащим голосом; через мгновение по корпусу Боло, под аккомпанемент гиперскоростных пуль из гауссовых винтовок, запрыгали безобидные лазерные лучи.
– Цель достигнута, командир, – доложил Фредди. – Мы находимся под неэффективным обстрелом из ручного оружия вражеской пехоты.
– Хорошо, Фредди. Сделаем их!
Системы непрерывного огня Фредди разразились длинными очередями сине-зеленых вспышек, сметая все живое с причалов, а затем и со стен, раскалывая камень и разрывая плоть, оставляя на пирсе куски шестилапых тел. В метре над бетоном пронеслась ракета, но Фредди подорвал ее противоракетным лазером на расстоянии пяти метров от своей брони, отправив к небесам огненный шар с шапкой черного дыма. Фредди полностью вышел из моря, с его длинного темно-серого тела ручьями стекала вода, быстро высыхавшая под лучами закатного солнца. Из окна высокой башни велся прицельный огонь; со смертоносной точностью окно прорезала очередь ионных разрядов, и снайпер мгновенно замолчал.
– Командир, я запускаю зонды, – сообщил Фредди. – Нам надо видеть поле боя.
– Продолжай.
Из пусковых установок Фредди прошипела в небо пара разведывательных зондов ГалТек КВ-20. Расправив крылья и выпустив сенсоры, они перешли в планирующий полет. Работавшие на низкоэнергетичных водородных батареях и почти невидимые для радаров, КВ-20 могли часами кружить над полем боя, передавая Боло данные пассивных сенсоров и визуальное изображение.
– Фредди, включи ИК, – предложил Донал, наблюдая на боковом экране оба разведзонда, которые выходили на параллельный курс.
Вид снаружи изменился, сгущаясь в призрачно-зеленые оттенки инфракрасного изображения, где источники тепла светились белым и мерцающе-желтым цветом. Каменные стены замка местами достигали метровой толщины и были абсолютно непроницаемы для сенсоров. Но потолки были более тонкими и вполне прозрачными для инфракрасных волн.
Фредди подсветил группу передвигавшихся желтых пятен, ясно видимых сквозь серо-зеленую крышу замка.
– Это почти наверняка солдаты Малах, – сказал он. – Анализ теплового изображения свидетельствует о температуре тела в пределах тридцати двух – тридцати четырех градусов Цельсия, и размеры индивидуумов заставляют думать, что это Малах.
– Ты видишь там людей?
– Отрицательный ответ, командир. Конечно, мы видим только верхний этаж и не можем получить ИК-изображение нижних. Однако при нашем появлении пленников должны были перевести в относительно безопасное место, если они не находились там изначально. Враг наверняка захочет защитить их либо из-за того, что они источник ценной информации, либо из-за их возможной ценности в роли заложников.
– Не будет никаких заложников, Фредди! – прорычал Донал. – Вот эта стена. Снеси ее!
Фредди не стал использовать оружие, чтобы выполнить приказ. Взревев гусеницами, он резко развернулся влево и ударил в стену, превратив часть ее в грохочущую, пыльную лавину каменных обломков.
За каменными стенами замка что-то прогрохотало, и сердце Алекси подпрыгнуло в груди.
Допрашивавшая ее Малах, по-видимому, подумала, что Алекси не поняла последнего вопроса.
– Ваш… Боло… здесссь… зачем.
– Я не знаю, – ответила она. – Но я предлагаю вам сдаться… покориться, и как можно быстрее.
Малах на кушетке и та, что вела допрос, начали переговариваться, шипя и рыча, как дерущиеся кошки. Алекси украдкой огляделась по сторонам. В холле было восемь Малах, тревожно поглядывавших туда, откуда доносились грохот и треск стрельбы, или друг на друга, часто моргая четверками рубиново-красных глаз.
Ей хотелось верить, что Боло прорвался сюда, чтобы спасти ее, но она знала, что это не так. Она припомнила, что в этом крыле замка было три этажа и подвал, где держали ее и детей. Боло был больше этого крыла, почти такой же огромный, как и все здание, и если он пройдет сквозь стену, то превратит строение в одну огромную кучу строительного мусора. К тому же Боло не может знать, что она и дети находятся здесь.
Что бы там ни происходило, оно заставляло содрогаться все здание.
Главная Малах вскочила на ноги, выкрикивая приказы. Четверо побежали к двери, а пятая двинулась к Алекси, выпуская когти…
Внезапно дальняя стена выгнулась внутрь, обрамлявшие холл колонны затряслись, и с потолка посыпались куски штукатурки и деревянные балки. Тела убитых людей заплясали на своих цепях, как гротескные марионетки; одно из них сорвалось и грудой мяса шлепнулось на пол.
Когда пол подпрыгнул и зашатался, как при землетрясении, Алекси швырнуло на пол. С потолка упал тяжелый каменный блок, угодив в спину одной из Малах и отбросив ее, зашедшуюся в крике, в сторону. Огромная, украшенная орнаментом колонна, освободившись от креплений в потолке, опрокинулась, разбив винтовую лестницу, по которой Алекси и Донал спускались в вечер приема. С потолка продолжали рушиться камни, бывшие недавно полом верхнего зала.
Алекси решила попытать счастья. Упавшая колонна держалась на весу разбитыми остатками лестницы и перил. Под ней оставалось пространство меньше метра в высоту, достаточное, чтобы туда мог протиснуться человек, но не Малах. На камнях валялось изогнутое тяжелое оружие раненого чудовища. Алекси поднялась на трясущихся ногах и нагнулась за ним; снова упав, перекатилась и, схватив оружие, взяла на прицел своих тюремщиков. Одна из Малах закричала, указывая на пленницу когтистым пальцем, Алекси нашла на неудобном прикладе оружия что-то вроде спускового крючка и изо всех сил на него нажала. Жестикулировавшую Малах пронзил лазерный луч, выпустив из ее горла фонтан сине-зеленой крови. Она выстрелила еще раз, но промахнулась и кинулась на пол, пробираясь вперед, под навес упавшей колонны.
Землетрясение прекратилось, хотя сверху продолжал падать каменный дождь, и Алекси оставалось только гадать, не обрушится ли вся эта каменная масса прямо на нее в следующую секунду, раздавив ее, словно жука.
Но щель под колонной давала хоть какое-то укрытие. Как только свет в конце тоннеля, куда она забилась, мерк – как если бы какая-нибудь Малах заглядывала внутрь, – Алекси стреляла из лазера в ту сторону.