Выбрать главу

Остаются старики.

Прогулявшись по лагерю, Белов выбрал согбенного, беспрерывно кашляющего деда. Годков восьмидесяти, не меньше.

Дедуля, ты в тайге все тропы знаешь?

Да, уж, хожено-перехожено, — пересиливая разрывающий грудь кашель, хвастливо отозвался старик. — По молодости белковал, добывал и соболя и горностая. Потом, когда заболел, стал бортничать… Тайгу-кормилицу знаю, как свою избу…

— Подскажи, ради Христа, как добраться до жилья?

Старик понимающе ухмыльнулся, потёр грудь. Будто уговаривал её потерпеть.

— Верстах в сорока — деревня староверов. Не зная дороги, её не найти. Слушай, добрый молодец и запоминай. Не дай Бог, заплутаешь — сгинешь. Тайга — не только кормилица, она для неопытных людей и — враг…

Белов постарался запомнить многочисленные приметы. Пройти вдоль золотоносной реки до полуразрушенной охотничьей избушки. Свернуть направо. Пройти до поляны, в центре которой растёт высоченный кедр. От него шагать до вырубки, окружённой колючим кустарником. Там крест накрест лежат две березки, одна — полусгнившая, другая — помоложе, её внучёк срубил. Возвернувшись, баял мне. Вот она и показывает куда нужно идти…

Старик закашлялся, принялся царапать больную грудь.

Дедушка, снимите рубашку, я вас послушаю.

Ватсон достал из баула стетоскоп — непременную принадлежность любого медика

Не к чему тебе слушать, — отдышавшись, заявил больной. — я и без выслушивания и диагнозов знаю — чахотка. В самой распоследней стадии. Не сегодня завтра уберусь… А ты мил-человек, — повернулся он к Белову, — беги от злыдней и убивцев. Не пропадёшь. Хороших людей тайга привечает, от плохих отворачивается.

Спасибо за доброе слово. Сто лет тебе прожить, дедушка…

В память заложены приметы предстоящего нелёгкого путешествия. Теперь — вырваться из прииска в тайгу и пойти по ней, как по ступеням. До разваленной охотничьей избушки до высокого кедра, потом — до вырубки с лежащими берёзками. Жаль, не во время раскашлялся бывший охотник, не успел до конца нарисовать маршрут…

Стемнело. Женщины, уложив накормленных детишек, сидели у костров, помешивая в котлах и в кастрюлях привычный кулеш. Ожидали мужиков. Большая часть охранников укрылась в построенном для них балагане, оставшиеся рассредоточились вдоль недостроенной ограды. Осталось обнести колючкой не больше тридцати метров.

Вместе с Витьком Саша подошёл к двум ваххабитам, разгуливающим вдоль ещё не огороженного участка. Стрелять нельзя — выстрел поднимет на ноги отдыхающих бандитов. Придётся применить силовые приёмы.

Куда? — оба охранника подняли автоматы. — На место, нечестивцы, отродье Шайтана!

— Извиняй, мил-человек, — изобразил Саша покорность раба, — давеча нёс твоему хозяину мешочек с золотишком, да вот незадача — выронил его. Позволь, ради Христа или твоего Аллаха, поискать его…

Расчет на жадность сработал. Охранники забросили за спины оружие.

— Покажи, где потерял? Сами найдём и…

Договорить не успел — шипованный кастет Злого проломил ему голова. Белов нанёс удар ребром по горлу второму охраннику. Убить — не убил, просто отключил минут на сорок.

Оттащив в кустарник тела ваххабитов, беглецы прихватили их автоматы и бросились в темноту. Белов попытался взять девушку под руку, помочь бежать между деревьями — все же слабое существо, но Ярослава оттолкнула его.

— Не надо, Саша, — извинительно прошептала она. — Я — таёжница, привыкла к тайге. Покойный дедушка научил ничего не бояться…

Добежав до охотничьей избушки, они решили передохнуть. Отмахали не меньше десяти километров, ноги гудят, в голове — калейдоскоп. Вряд ли боевики решатся сунуться в ночную тайгу, скорей всего, они дождутся утра.

Спрятались под дырявой крышей, легли, спасаясь от донимающего мороза, прижались друг к другу. Снег прекратился, тучи разошлись, на небо высыпали звёзды.

Спойте что-нибудь хорошее, — попросила Ярослава. — Про тайгу, про любовь. Люблю песни. Они не только радуют — спасают от тоски. Слушаешь и слово умываешься родниковой водой…

— Я — пас, — признался Док. — С детства корова на уши наступила. Это мой двойник — мастер.

Лучше помолимся, — предложил Федя.

Злой рассерженно фыркнул. На хвосте, можно сказать, сидят преследователи, жители посёлка превратились в рабов, а они что придумали — драть горло!