Поморщившись, он всё же выпил горькое снадобье. Злой, покосившись на главаря, в свою очередь, опустошил мензурку отравы. Пример вообще заразителен, а когда он исходит от уважаемого человека — заразителен вдвое.
— Федя, пожалуйста, оторвись на минутку, — философ послушно закрыл молитвенник. — Братья…
Начал и — остановился. В горле — комок, сердце так громко стучит — казалось, весь салон слышит… Впервые он назвал друзей братьями. Будто рядом с ним не недавние обитатели свалки, поверившие «Серому» и ушедшие за ним в неизвестность, а погибшие Фил, Кос и Пчела.
Наверно, они поняли волнение предводителя. Федя вытер помокревшие глаза, Витёк принялся ожесточённо чистить свой любимый нож, Ватсон потёр раскрытоё ладонью розенбаумовскую лысину.
— Братья, — справившись с волнением, более уверенно повторил Белов, — я не пошутил, когда попросил Дока поберечь спирт для… скажем, медицинских надобностей. Почти уверен — нас ожидают. Не с букетами цветов и дружескими объятиями. Приказывать не имею право — по человечески прошу: не лезьте по перёд батьки в пекло. Позвольте мне самому разобраться с встречающими. Покиньте самолет в числе последних пассажиров.
Федя отрицательно покачал головой. Покинуть в беде — разве это по Божески? Один раз он уже согрешил — позволил нелюдям убить деда-старовера и похитить таёжницу. Второй раз — не получится. Пусть Серый просит, требует — он всё равно пойдёт с ним на заклание!
Ватсон раздумчиво подергал густые усы. В чём-то Серый прав — какая польза от безоружных защитников? Вот имей они хотя бы один «калаш» — другой расклад. Сражаться кулаками и единственным ножом — наивно и глупо.
Реакцию Злого можно было предсказать. Он так расшумелся, что прибежала встревоженная бортпроводница. Что случилось, не нужна ли её помощь? Валидол или нитроглицерин под язык? Чашечку лечебной кока-колы? Если, не дай Бог, происходит разборка, имеется и более действенное «лекарство» — вооружённый мент.
— Успокойтесь, девушка, ничего страшного не происходит. Просто у нашего приятеля слишком возбудимая натура. Сейчас он успокоится. Видите, уже улыбается!
Витёк, действительно, улыбнулся. Вернее сказать, изобразил улыбку. На него подействовало не заверение Серого о безопасном для окружающих нервном приступе излишне возбудимого друга — Док, незаметно для стюардессы, больно стукнул его кулаком в спину.
Когда успокоенная бортпроводница ушла, Белов продолжил уговоры. В конце концов, Витёк, не хотя, согласился, философ открыл молитвенник и снова зашептал о грехах и каре за них…
Белов не ошибся — в аэропорту Махачкалы их действительно ожидали. Возле трапа разговаривают трое парней в знакомой униформе — куртки «пилот», из-под которых выпирают пистолеты, непокрытые коротко стриженые головы с узкими лбами, под которыми — вакуумная пустота. Рядом с ними — чёрный «мерин» с работающим двигателем., готовый принять в салон упакованных пленников.
Ещё раз предупредив друзей о максимальной осторожности и выдержке, Белов проверил готовность «магнума» и пошёл к выходу. Как обычно, ожидающая его опасность, заставила собраться, выбросить из головы праведные мысли. Сосредоточился на главном — при необходимости, успеть выхватить пистолет и выстрелить первым. Тот, кто стреляет вторым — труп.
Вышел на трап, посторонился, пропуская женщину с ребёнком. Помог преодолеть порог старушке, Божьему одуванчику. Глубоко вдохнул бодрящий морозный воздух. С любопытством посмотрел на здание аэровокзала, полюбовался живописными окрестностями. Хорошо-то как? Горы походят на джигитов в белоснежных бурках, из-под которых выглядывают зелённые черкески.
На самом деле, Саша не любовался и не умилялся — изучал обстановку и противника.
Пилотники глядели на лоха с удивлением и опаской. Неужели, он не догадывается, что его ожидает на земле? Грот предупредил: фрайер очень опасен, вязать его нужно осторожно, лучше — держать под прицелом. Он без нервов, что ли? Улыбается, падло, любуется горами. Погоди, сейчас вволю налюбуешься, сука!
Незаметно тронув дремлющий за поясом, снятый с предохранителя ствол, Белов медленно, улыбаясь женщинам и выразительно подмигивая мужикам, пошёл по ступеням.
Наверно, стрелять не придётся — слишком много вокруг народа, при перестрелке неизбежны жертвы. Что же делать, как поступить? Послушно подставить руки под браслеты? Ни за что! Он никогда и никому не сдавался — всегда банковал!