Не ожидая подтверждения, абонент отключился.
Вот это новость! Как же Александр Николаевич умудрился попасть на зубы исламистам? Какая нужда погнала его в воюющую Чечню? Вдруг неожиданный звонок — подстава? Белов спокойно живёт на Камчатке или на Урале, а хитроумные бандиты намерены выманить к себе наивного начальника безопасности Фонда с немалой суммой выкупа.
Но почему о похищении сообщают не сепаратисты, а явный бандит? Скорей всего, похитители боятся, что их могут вычислить какими-то спецсредствами и поручили известить родственников своим партнёрам по бизнесу. Впрочем, какая разница, кто позвонит, главное другое: Белова похитили!
Отказавшись от намерения посетить военкомат, Шмидт поднялся на пятый этаж, в апартаменты Ольги. Она поручила своему любовнику найти мужа, ну, что ж, он выполнил её просьбу. Последнюю просьбу. Уходить тоже нужно с достоинством культурного человека.
Ольга, в любимом халате, расписанном экзотическими птицами, сидела в домашнем кабинете и разбирала почту. На столе — непременный фужер с апельсиновым коктейлем и ваза с фруктами. В последнее время она пристрастилась к спиртному. Нет, не к водке или к коньяку к лёгким коктейлям.
Увидела Шмидта и приветливо улыбнулась. Артистка, блин, настоящая дерьмовая актриса! Сейчас, забыв о намерении восстановить семью, потащит любовника на диван.
— Димочка, милый, рада тебя видеть! Соскучился или… есть новости?
— Новости, — буркнул Дмитрий Андреевич, остановившись у порога. — Александр Николаевич находится в плену у ваххабитов. Они требуют выкуп — семьсот лимонов. Иначе — расчленёнка…
— Семьсот миллионов долларов? — ахнула жадная дама. — Они что, обалдели?
Пальчики вздрогнули, будто приготовились пересчитать купюры, лишиться которых невозможно.
— Вот что, Ольга, ты недавно горевала по поводу сына-сироты, говорила о желании возвратить мужа. Неужели, Саша стоит дешевле зелени? Конечно, платить или не платить — твои проблемы, посторонним советовать западло, но я не могу оставаться в стороне, понимаешь — не могу!
Ласковая кошечка преобразилась в тигрицу. Белова не терпела возражений, тем более — поучений. Они пробуждали в ней инстинкт дикого зверя.
— Не читай мне мораль, глупец! Ты мне надоел, слабак! Считай себя уволенным — вон из моего дома!
— С удовольствием!
Шмидт вышел из здания Фонда, облегчил душу длинным плевком в урну. И поехал в военкомат…
Казавшееся издали лёгким и простым, оформление затянулось на несколько дней. Дмитрий Андреевич терпеть не мог врачей, ни разу в жизни не посещал поликлиник, в больницы попадал только после ранений, когда иного выхода не было.
А сейчас пришлось пройти медкомиссию. Нарколог, подозрительно глядя на лысого крепыша, долго и нудно расспрашивал по поводу его отношения к героину или марихуане. Вытерпел, мысленно послав очкарика по всем матерным адресам. Хирурга интересовали шрамы. Где ранило, кто оперировал? Не колоться же, упоминая многочисленные кровавые стрелки, участником которых был кандидат в контрактники. Ответил расплывчато: не помню, не знаю.
Потом пришла очередь бумажной волоките, которую Шмидт тоже не любил. Заполнение анкет, подробная биография с дурацкими вопросами: где служил или работал, почему уволился, где живут родители, по какой причине расстался с женой? Хорошо ещё, не спросили: с кем в последнее время он спит, и в какой позе.
После изучения бумаг, состоялась душеспасительная беседа с начальником отдела автомата. На следующий день его принял военком.
К предложению поехать в Чечню он отнёсся равнодушно. Хоть к чёрту на рога, хоть в преисподнюю, только подальше от Фонда и временно исполняющей обязанности его президента.
В пятницу свежеиспечённый сержант-контрактник вылетел к месту службы — в гарнизон Калиновка, находящийся на территории Чеченской республики…
Благовещенск — старый купеческий город, расположенный на границе с Китаем. В центре — двухэтажные здания гостиницы, Дома Офицеров и кинотеатра. Чуть поодаль — институт. Остальная часть, так называемого, города застроена одноэтажными домишками.
Смертная скука!
Единственное место, где можно погулять, отвлечься от тягостных раздумий — набережная. Ледоход уже прошёл, соответственно — потеплело. На берегу реки — не протолкнуться. Обыватели, которые не отягощены горькими мыслями о хлебе насущном, важно расхаживают вдоль парапета, демонстрируют наряды, обмениваются свежими и протухшими новостями.