— Куда же нам деваться? — стараясь сохранить гордое выражение лица, осведомился арабский инструктор. — Дело налажено, система запущена, останавливать её — немалый убыток. И нам, и тебе.
С кем ему приходится иметь дело! Тупоголовые убийцы, мерзкие трусы. Но на безрыбье и рак — рыба, на беззверье и мышь — трофей. Главное — во время доить глупцов, не давать им опомниться. Никаких переправок золота на Кавказ или в другой регион — оно осядет в карманах Зорина и его подельников.
— Соберите всех трудоспособных жителей и отведите их на прииск. — инструктировал Андрей почтительно слушающего вожака исламистов. — Обнесите часть территории колючей проволокой, организуйте круглосуточную охрану. Пусть трудятся на благо… не Отечества, конечно, работодателей. То есть нам с вами. Так небезуспешно в своё время поступали немцы: концентрационные лагеря не только ликвидировали нежелательных элементов, но и приносили приличный доход. Умнейшие были люди, у них — учиться и учиться…
Андрей знал о чём говорит и что советует: его дед в годы войны служил в карательном батальоне. Избегнув наказания, он вместе с семьёй затерялся в Сибири. От него Литвиненко и услышал о концлагерях, о крематориях, о золотых зубах и обручальных кольцах, сдираемых и выламываемых у приговоренных к смерти узников…
— А как быть со щенками? Бабы без них шагу не сделают, мужики озвереют — схватят топоры и дубины…
Правильно мыслит, про себя одобрил Андрей, доводить старателей до крайности слишком опасно. Конечно, их легко перестрелять, но какой толк от мёртвых?
— Щенков пусть возьмут с собой, а вот стариков не троньте. Старость нужно уважать…
Омар понимающе кивнул и выразительно провёл пальцем по горлу.
— Ты брось злодейские замашки, — приказал Андрей и тихо добавил: — Сами передохнут.
— Какой же ты умный! — подхалимски лизнул собеседника ваххабит. — Можно подумать, в наших горах родился или тебя заделал джигит…
Издевательскую фразу Андрей пропустил мимо ушей. Сделал вид — не расслышал. Про себя решил при первом удобном случае рассчитаться с дерзким арабом — карающим ударом ножа или пулей. Оскорблений, тем более, от нехристей, он не прощал.
Через пару недель готовьте следующую посылку…
Через два часа посёлок обезлюдел. Испуганные возможным появлением страшного ОМОНа, ваххабиты торопливо выгоняли жителей из домов, выносили больных и стариков. Бывшие старатели, охотники, бортники изучили таёжные тропы и, конечно, не обошли вниманием золотоносную реку. Подскажут ментам, как лучше подкрасться к прииску, как окружить, закрыть все входы и выходы. Тогда — кранты, амба, хана! Перестреляют джигитов, как куропаток или, что не менее страшно, отправят на зону…
Когда, вечером, из тайги вышла толпа жителей Первомайского, окружённая вооружёнными конвоирами, Белов сразу заподозрил недоброе. Ну, ладно, пригнали мужиков — это объяснимо: решили нарастить добычу золота. А зачем — женщин, стариков, ребятишек? Тоже для работы? Нет, тут пахнет совсем другим. Кажется, пришла пора сменить тогу миротворца на более привычный наряд мстителя.
Саша машинально ощупал «магнум» — будто поздоровался и предупредил о предстоящей работе. Так же машинально напряг и ослабил мышцы. Несмотря на все передряги последних лет, он не потерял спортивной формы борца. Вот только хватит ли ему силы и умения выстоять одному против двух десятков опытных боевиков? И не только выстоять, но и перебить грабителей.
Сейчас самое главное — узнать о событиях, происшедших в посёлке, прояснить причины странного массового переселения, под дулами автоматов.
Недоумение рассеяли друзья. Слава Богу, живые и невредимые.
Узнав о гибели дедушки, Ярослава не зарыдала, не заломила руки — будто закаменела. Во взгляде, брошенном на суетящихся вазххабитов, мелькнула несвойственная ей злость. Она не сомневалась — с дедом расправился Омар, пожалела о том, что не «накормила» свинцом его гнилое нутро. Попадись он сейчас — минуты бы не прожил.
Белов с удивлением и невольным уважением смотрел на твердокаменную таёжницу. Одновременно, он вслушивался в рассказ Ватсона, вылавливал из него частицы полезной информации.
— … прибежали на площадь, а там стоит японский джип. Странная картинка — захудалый посёлок и навороченная иномарка. Как-то не вяжется. Из него выходит парень, по внешности — настоящий русак…
Поточней нельзя? Какой рост, во что одет, какие-нибудь шрамы или родинки увидел?
Док растеряно потёр ладонью лысину. Меня, дескать, человеческое нутро интересует, его изучил от А до Я. А разные приметы, описание выражений на лица, цвет глаз, форма башки — до лампочки.
Злой презрительно отвернулся. А вот философ неожиданно «нарисовал» подробный портрет пассажира джипа. С такими подробностями, что самый опытный сыщик уголовного возраста позавидует.
Да, это же Литвиненко! Бывший старший лейтенант ФСБ, превратившийся в щестёрку Зорина. Так вот кто организовал неожиданное переселение жителей Первомайского! Причины пока не ясны, но всё, что связано с бывшим партнёром по теннисному корту и по криминальному бизнесу, припахивает большими деньгами и, соответственно, — кровью.
Прежде чем принимать контрмеры, необходимо спасти от неминуемой расправы Ярославу. Не зря же Омар пытался овладеть девушкой в тамбуре купейного вагона, не так просто застрелили её деда, единственного родного ей человека и защитника.
— Придётся в очередной раз соскочить, — шёпотом объявил он своё решение. — Пока разойдёмся, не будем привлекать внимания охраны…
«Охране» было не до наблюдения за подозрительными парнями. Забыв о гордости джигитов, ваххабиты, забросив за спины автоматы, вместе с пригнанными мужиками, вкапывали столбы, натягивали колючую проволоку, строили грибки для часовых. Бабы и ребятишки тоже не остались без дела — строили балаганы и шалаши, таскали хворост, варили на разведенных кострах еду.
Час от часу не легче, с тревогой подумал Белов. Нужно торопиться, с натянутой колючкой без специальных ножниц не справиться, да еще под стволами охранников.
Нужно бежать… Куда, в какую сторону? Превратиться в корм для диких зверей? Прежде, чем сваливать из этого концентрационного лагеря, нужно расспросить знающих таёжников. С женщинами говорить бесполезно, круг их интересов ограничен детьми и домашнем хозяйстве. К мужикам не подойти — они работают под бдительным контролем конвоиров.
Остаются старики.
Прогулявшись по лагерю, Белов выбрал согбенного, беспрерывно кашляющего деда. Годков восьмидесяти, не меньше.
Дедуля, ты в тайге все тропы знаешь?
Да, уж, хожено-перехожено, — пересиливая разрывающий грудь кашель, хвастливо отозвался старик. — По молодости белковал, добывал и соболя и горностая. Потом, когда заболел, стал бортничать… Тайгу-кормилицу знаю, как свою избу…
— Подскажи, ради Христа, как добраться до жилья?
Старик понимающе ухмыльнулся, потёр грудь. Будто уговаривал её потерпеть.
— Верстах в сорока — деревня староверов. Не зная дороги, её не найти. Слушай, добрый молодец и запоминай. Не дай Бог, заплутаешь — сгинешь. Тайга — не только кормилица, она для неопытных людей и — враг…
Белов постарался запомнить многочисленные приметы. Пройти вдоль золотоносной реки до полуразрушенной охотничьей избушки. Свернуть направо. Пройти до поляны, в центре которой растёт высоченный кедр. От него шагать до вырубки, окружённой колючим кустарником. Там крест накрест лежат две березки, одна — полусгнившая, другая — помоложе, её внучёк срубил. Возвернувшись, баял мне. Вот она и показывает куда нужно идти…
Старик закашлялся, принялся царапать больную грудь.
Дедушка, снимите рубашку, я вас послушаю.
Ватсон достал из баула стетоскоп — непременную принадлежность любого медика
Не к чему тебе слушать, — отдышавшись, заявил больной. — я и без выслушивания и диагнозов знаю — чахотка. В самой распоследней стадии. Не сегодня завтра уберусь… А ты мил-человек, — повернулся он к Белову, — беги от злыдней и убивцев. Не пропадёшь. Хороших людей тайга привечает, от плохих отворачивается.