— Федя, пожалуйста, оторвись на минутку, — философ послушно закрыл молитвенник. — Братья…
Начал и — остановился. В горле — комок, сердце так громко стучит — казалось, весь салон слышит… Впервые он назвал друзей братьями. Будто рядом с ним не недавние обитатели свалки, поверившие «Серому» и ушедшие за ним в неизвестность, а погибшие Фил, Кос и Пчела.
Наверно, они поняли волнение предводителя. Федя вытер помокревшие глаза, Витёк принялся ожесточённо чистить свой любимый нож, Ватсон потёр раскрытоё ладонью розенбаумовскую лысину.
— Братья, — справившись с волнением, более уверенно повторил Белов, — я не пошутил, когда попросил Дока поберечь спирт для… скажем, медицинских надобностей. Почти уверен — нас ожидают. Не с букетами цветов и дружескими объятиями. Приказывать не имею право — по человечески прошу: не лезьте по перёд батьки в пекло. Позвольте мне самому разобраться с встречающими. Покиньте самолет в числе последних пассажиров.
Федя отрицательно покачал головой. Покинуть в беде — разве это по Божески? Один раз он уже согрешил — позволил нелюдям убить деда-старовера и похитить таёжницу. Второй раз — не получится. Пусть Серый просит, требует — он всё равно пойдёт с ним на заклание!
Ватсон раздумчиво подергал густые усы. В чём-то Серый прав — какая польза от безоружных защитников? Вот имей они хотя бы один «калаш» — другой расклад. Сражаться кулаками и единственным ножом — наивно и глупо.
Реакцию Злого можно было предсказать. Он так расшумелся, что прибежала встревоженная бортпроводница. Что случилось, не нужна ли её помощь? Валидол или нитроглицерин под язык? Чашечку лечебной кока-колы? Если, не дай Бог, происходит разборка, имеется и более действенное «лекарство» — вооружённый мент.
— Успокойтесь, девушка, ничего страшного не происходит. Просто у нашего приятеля слишком возбудимая натура. Сейчас он успокоится. Видите, уже улыбается!
Витёк, действительно, улыбнулся. Вернее сказать, изобразил улыбку. На него подействовало не заверение Серого о безопасном для окружающих нервном приступе излишне возбудимого друга — Док, незаметно для стюардессы, больно стукнул его кулаком в спину.
Когда успокоенная бортпроводница ушла, Белов продолжил уговоры. В конце концов, Витёк, не хотя, согласился, философ открыл молитвенник и снова зашептал о грехах и каре за них…
Белов не ошибся — в аэропорту Махачкалы их действительно ожидали. Возле трапа разговаривают трое парней в знакомой униформе — куртки «пилот», из-под которых выпирают пистолеты, непокрытые коротко стриженые головы с узкими лбами, под которыми — вакуумная пустота. Рядом с ними — чёрный «мерин» с работающим двигателем., готовый принять в салон упакованных пленников.
Ещё раз предупредив друзей о максимальной осторожности и выдержке, Белов проверил готовность «магнума» и пошёл к выходу. Как обычно, ожидающая его опасность, заставила собраться, выбросить из головы праведные мысли. Сосредоточился на главном — при необходимости, успеть выхватить пистолет и выстрелить первым. Тот, кто стреляет вторым — труп.
Вышел на трап, посторонился, пропуская женщину с ребёнком. Помог преодолеть порог старушке, Божьему одуванчику. Глубоко вдохнул бодрящий морозный воздух. С любопытством посмотрел на здание аэровокзала, полюбовался живописными окрестностями. Хорошо-то как? Горы походят на джигитов в белоснежных бурках, из-под которых выглядывают зелённые черкески.
На самом деле, Саша не любовался и не умилялся — изучал обстановку и противника.
Пилотники глядели на лоха с удивлением и опаской. Неужели, он не догадывается, что его ожидает на земле? Грот предупредил: фрайер очень опасен, вязать его нужно осторожно, лучше — держать под прицелом. Он без нервов, что ли? Улыбается, падло, любуется горами. Погоди, сейчас вволю налюбуешься, сука!
Незаметно тронув дремлющий за поясом, снятый с предохранителя ствол, Белов медленно, улыбаясь женщинам и выразительно подмигивая мужикам, пошёл по ступеням.
Наверно, стрелять не придётся — слишком много вокруг народа, при перестрелке неизбежны жертвы. Что же делать, как поступить? Послушно подставить руки под браслеты? Ни за что! Он никогда и никому не сдавался — всегда банковал!
«Магнум» заговорит только в самом крайнем случае, наконец, решил он, приветливо улыбнувшись девушке в форменном платье и в шубке, небрежно наброшенной на покатые плечики.
— Мужик, огонька не найдется? — один из встречающих дебилов левой рукой достал из нагрудного кармана помятую сигарету. Правая лапа греет под полой готовый к употреблению ствол. — Понимаешь, скисла зажигалка — кол ей в задницу.
Одновременно, два дружана куряки зашли с двух сторон.
Почему не найдётся? Сейчас прикуришь!
Всё же придётся стрелять. Зайдут, сявки, за спину — заказывай место на местном кладбище… По ногам, если удастся — в плечи… С одновременным падением и, в развороте, с ударом пяткой по сонной артерии правого бандита. Если удастся, останется один противник, тот, кто пытается зайти слева…
На трап первым шагнул Злой. Ещё минута-другая и он плюнет на данное обещание не вмешиваться, бросится на выручку и нарвётся на пулю… Пора! Белов сконцентрировался, его тело превратилось в сжатую пружину…
Помощь пришла неожиданно. Возле четверых, казалось, мирно беседующих парней, остановился военный «газик». Из него выскочил здоровяк, ростом под два метра, за ним выбрались трое таких же крепких парней.
— Белый, чёртушка, откуда нарисовался? Или тоже — на сверхсрочке?
Антон Перебийнос, бывший старшина погранзаставы! Вот это встреча! Сам Бог послал его!
Бандиты разочаровано отступили. Одно дело — троим против одного, совсем другое иметь дело с вооруженными и опытными десантниками, Вякнешь — мигом продырявят шкуру. Постояли возле машины, о чём-то посоветовались — наверно, как лучше оправдаться перед пославшим их паханом, и укатили.
— Это мой сослуживец, такой же, как и я — погранец! Гарный хлопчик. Мы с ним боронили рубежи и России, и ридной матки — Вкраины.
Антон с нескрываемой радостью представил Сашку своим сослуживцам. Будто встретил брата. Может быть и брата! Нелёгкая служба на границе роднит людей. К примеру, Фархад Джураев, по кличке Фара, разве не стал Белову близким родственником, почти братом? Почему бы не назвать этим, ранящим душу, словом Антона? Настоящие братья покинули его, погибли, их место заняли новые — Док, Злой, Федя. Перебийнос пока что кандидат в братья…
— Едем с нами, — предложил Антон, — Примем пару граммулек, вспомним границу, ребят. Наше подразделение базируется в Калиновке. Недалече — два часа езды.
Лучше не придумать. Судя по изученной карте, Калиновка находится на территории Чечни, куда нелегко, почти невозможно пробраться. Повсюду — блокпосты, проверки на дорогах, засады террористов, налеты авиации. Идёт самая настоящая война. А где-то в горном ауле Ярослава нетерпеливо ожидает освободителя. Как княгиня Ярослава ожидала своего мужа, князя Игоря.
Сопровождение десантников — надёжная, почти стопроцентная гарантия против множества, мягко говоря, неприятностей.
— Едем!
С трудом втиснулись в «газон». Феде пришлось сесть на колени Дока, худощавый Витёк устроился на коленях одного из сержантов. Белова посадили на ящик с боеприпасами.
Ехали медленно. Десантники, сжимая настороженные автоматы, внимательно оглядывали каждый куст, каждый камень. Дорога — пустынная, будто здесь никто не живёт: ни ишаков, запряжённых в арбы, ни машин. Однажды их остановили на блок-посту, построенном из бетонных блоков. Проверили документы, предупредили: впереди, до самой Калиновки, проверок не будет, глядите внимательно — возможны заложенные фугасы. На неделе сепаратисты подорвали грузовик с гуманитарной помощью, обстреляли сопровождающий бронетранспортёр.
Куда уж внимательней? Ребята глаз не сводили с дороги и близлежащей местности.
Через несколько километров — пост чеченской милиции. Очередная проверка, допрос: кто такие, по какой нужде едете? Обе стороны — и десантники, и милиционеры — держали друг друга под прицелом, разговаривали сквозь зубы. Это была не обычная антипатия или злость — простая предосторожность.