Поднявшись вверх еще на двадцать футов, Петраччи наконец выровнял машину и повернул на восток.
— Деревня, — заметил Федор, указывая вправо и вниз.
У Джека не было времени вертеть головой и разглядывать местные достопримечательности. Прямо по курсу находился лес, а за ним начиналась дорога, ведущая через перевал. Теперь, когда они набрали скорость, Джек вновь потянул руль высоты на себя и устремился в ущелье. Вершины деревьев исчезали в низко висевших тучах. Вдруг нос дирижабля задрался слишком высоко, и Джек перестал видеть землю под собой. Уменьшив угол подъема, он понесся вперед, едва не задевая крыльями деревья, росшие по обе стороны ущелья. На переднее стекло машины начали капать тяжелые капли, и Джеку пришло в голову, что было бы неплохо изобрести какое-нибудь устройство, которое вытирало бы эту воду.
Горная дорога плавно вела вверх, и он наконец разжал хватку на запястье Федора.
— Никогда больше не полечу с тобой, — заплетающимся языком выдавил Федор.
— Я напьюсь от счастья в тот день, когда ты подашь заявление об отставке, — тут же парировал Джек.
— Сэр?
Голос, доносившийся из переговорной трубы, принадлежал Юлию Крассу, племяннику Марка.
— Что у тебя стряслось? — спросил у него Петраччи.
— Сэр, скажите, а это каждый раз бывает так же захватывающе, как и сейчас? — поинтересовался на ломаном русском римлянин.
Федор выхватил у Джека переговорную трубу.
— Парень, когда за штурвалом находится этот псих, он каждый раз придумывает какой-нибудь новый аттракцион.
— Да я просто так спросил, — заикаясь, отозвался Юлий.
С каждой милей они приближались к перевалу. Джек прикинул, что, благодаря попутному ветру, «Орел» делает не меньше сорока миль в час.
— Сэр, я вижу Бугарина! — возбужденно воскликнул Юлий. — Он летит прямо за нами!
Джек довольно ухмыльнулся. Молодой пилот успел налетать всего восемь часов, половину из которых занял перелет от моря к каменоломне. Просто чудо, что ему удалось поднять свою машину в воздух.
— Перевал прямо по курсу, — вскоре сообщил ему Федор.
Джек молча кивнул. Дорога вела вверх и исчезала в ущелье, которое было полностью затянуто облаками.
— Теперь начинается самое интересное, — прошептал он. Слегка опустив вниз нос дирижабля, Джек сбросил высоту, и «Орел» полетел над самыми верхушками деревьев. Когда дорога стала вновь забирать в горы, Петраччи опять потянул на себя руль высоты и уставился на компас.
— Будем надеяться, что эти чертовы римляне делают свои дороги прямыми, — пробурчал он.
— Так и есть, — сердито отозвался кормовой стрелок.
Оставив реплику канонира без ответа, Джек еще немного поднял нос машины, не сводя глаз с компаса. Слева промелькнула какая-то тень. Крыло «Орла» слегка задело покрытую снегом сосну, и машину сильно тряхнуло.
— Дорогу почти не видно, — сообщил Джеку Федор. — Но пока что ее еще можно разглядеть. Пока что можно.
Слушая своего второго пилота, Петраччи крепче сжал штурвал. Судя по карте, дорога вела прямо на перевал, а оттуда поворачивала вправо и спускалась вниз, к открытой степи. Если повернуть слишком поздно, они врежутся в противоположный склон ущелья, но и спешка тоже грозила аварией. Тонкая нитка дороги то проступала сквозь туман, то вновь исчезала в нем.
Он выждал еще несколько секунд.
— Дорога повернула к востоку! — завопил Федор.
Джек переложил штурвал вправо. Правое крыло опустилось вниз, и дирижабль вошел в вираж. Джек плавно потянул на себя руль высоты, и секунду спустя они вырвались из гущи облаков.
Прямо под ними двигалась вереница повозок, возглавляемая тремя броневиками из числа тех, что сломались во время подъема к каменоломне, но были быстро отремонтированы механиками. Дорога снова повернула влево, и Джек полетел вдоль нее. С подветренной стороны хребта дождь был не таким сильным, и на переднее стекло падали лишь редкие капли. Джек с радостью увидел внизу длинную колонну одетых в синие мундиры солдат, которые спускались от перевала к степи, — 3-я дивизия 8-го корпуса на марше. Задрав головы к небу, пехотинцы Ганса махали вслед дирижаблю и радостно кричали. Справа от Джека была долина Эбро, и он даже мог разглядеть ближайший к горам мост. Вдали над краем горизонта поднимался дым. Очевидно, это горела железнодорожная переправа, подожженная Гансом. Вся картина последней операции была у него перед глазами, и Джеку хватило одного взгляда, чтобы уяснить положение дел. На его лице появилась улыбка.