Выбрать главу

Глава 10

— Серый, здоров!

Китаец пришел ко мне домой ни свет ни заря. Впустила его Зойка, потому как уже суетилась на кухне, собирая в сад своих малолетних разбойников. Они после получения собственной комнаты буквально на ушах ходили, а Витька, наоборот, выглядел счастливым, как кот, обожравшийся сметаны. Из их комнаты, что находилась через стенку от моей, по ночам доносились такие охи и вздохи, что я начал терять покой. Молодость брала свое. Китаец показался мне сегодня болезненно-бледным, что на его смуглой физиономии смотрелось весьма непривычно.

— Случилось чего? — я, зевая, свесил ноги с софы и, для разнообразия, попал в тапки с первой же попытки. У нас без тапок нельзя. По ногам ощутимо дуло, а заклеить окна у меня все руки никак не доходили.

— Повестка пришла, — загробным голосом сказал Китаец. — В милицию.

— Ну иди, — спокойно ответил я.

— Это по тому делу, понимаешь? — Китаец начал ходить комнате из угла в угол, разгоняя ударивший в голову адреналин. — Может, к родне во Владик уехать, пока тут успокоится все? Или в Таджикистан. Там сейчас вообще хрен пойми, что творится. Что делать-то, Серый?

— Во-первых, — жестко сказал я, — перестать вести себя как баба. Успокойся и сядь. Во-вторых, не вздумай никуда подрываться. Сразу в розыск попадешь. И в-третьих, иди и рассказывай все как было.

— Все? — удивленно посмотрел на меня Димон.

— Все! — кивнул я. — Кроме одного эпизода. Да, снег стряхнул на какого-то незнакомого парня, закусились слегка, но потом разошлись, и даже проставились в виде извинения. Потом ты пошел домой вместе со мной. Я тебя проводил до подъезда, потому как ты в говно был. А поскольку ты спортсмен, то пьешь редко. Поэтому и бледный такой. Понял?

— То есть не врать? — задумчиво сказал про себя Китаец.

— Ни в едином слове, — я надел штаны и сел напротив. — Ни в одной мелочи! Начнешь врать, запутаешься тут же. Тебя опытный мусор как ребенка раскрутит и под корягу заведет. Твой шанс — говорить правду, только правду и ничего, кроме правды. Но не всю. Понял?

— Понял! — воспрянул духом Китаец. — До выхода из кафе говорю все как было, а потом мы с тобой просто пошли домой. Но тогда и тебя дернут, Серый!

— Ну дернут и дернут, — пожал я плечами. — Схожу. Мне не впервой. Странно, что их так быстро начали искать.

— Да, странно. Вроде бы две недели должно пройти?

— Ладно, когда меня дернут, постараюсь все разузнать.

— Бывай! — хлопнул по ладони повеселевший Димон и отвалил в закат, оставив меня с легким ощущением голода. Как-никак, уже наступило утро.

А у меня еще дела. Карман снова показывает дно, ведь вчера я купил подходящий пиджак к джинсам, туфли и французские духи Ленке в подарок. А еще я должен найти где-то цветы. А я понятия не имею, где они продаются. Придется выехать пораньше и подготовиться.

* * *

Она все-таки пришла. Правда, на ее лице застыло выражение «да что, черт побери, я такое творю!», но я понял, что уже победил. Мамы сегодня нет дома, и отговорить цвет романо-германской филологии от свидания с таким неподобающим типом, как я, оказалось просто некому. Она надела короткое приталенное пальто чуть выше колен, почти не скрывающее умопомрачительных ножек. На голове у нее была маленькая кокетливая шляпка, явно не по погоде. Девушка, которая пришла в ресторан, выбрала изящество, презрев декабрьский холод.

— Я потрясен! — сказал я абсолютно искренне и протянул ей букет.

— Розы? — приятно удивилась Лена, а на ее щеках вновь появились задорные ямочки. — Спасибо! Так здорово. Я люблю розы!

— Пошли скорее, а то ты совсем замерзла! — показал я рукой в сторону очереди страждущих, где в мою сторону со значительным видом смотрел швейцар ресторана гостиницы Советская, получивший вчера полтинник. Сказал, что все порешает. Так и вышло. Перед нами открыли резные деревянные двери и, оставив позади толпу завистливо стонущих сограждан, мы вошли в царство пошлой советской роскоши. Лепнина, хрустальные люстры-пылесборники и весь прочий сталинский шик.

— Ампир давно вышел из моды, — небрежно бросил, снимая с нее пальто. — Но местным ребятам забыли об этом сказать. Впрочем, я питаю слабость к лепнине и коринфским колоннам. А ты?