Вокруг дома ходят куропатки, у самого крыльца. Посмотришь в окно — совсем как домашние куры. Очень похоже. Собаки, разумеется, за ними гоняются, а вот, поди ж, не отлетают далеко. Такие настойчивые. Теперь их уж никто не стреляет.
Далеко за чернеющим каменным останцом в чистом, звучном, как чистое серебро, воздухе слышу человеческий голос, и таким странным, чуждым, ни к чему не идущим кажется этот голос! Я поднимаю бинокль, старательно вглядываюсь, но ничего не могу разобрать в темной зубчатой вершине, так напоминающей древний замок.
Наверное, это поет молодой и тихий, трудолюбивый, прибывший с нами топограф. Но каким чуждым и жалким, как у комарика, кажется в этой суровой пустыне слабый человеческий голос, напевающий знакомые слова московской песенки.
Иду тундрой. Под ногами, на моховых подушках, белеют ватные белые клочья, очень похожие на заячьи пушистые хвостики. Кажется, здесь растерял свою шерсть пробегавший заяц-беляк.
Я нагибаюсь, трогаю пушистый белый комочек. Нет, это не заяц растерял свою белую шерсть — это молодые побеги растений спрятали свои цветочные почки в теплые пуховые белые шубки, так поразительно похожие на белые заячьи хвостики.
Наполнив шумом походное наше жилище, вернулся с очередной экскурсии в тундру хлопотливый, необычайно подвижной профессор-ботаник. На раскрасневшемся мокром лице его сияла веселая улыбка.
— Полюбуйтесь нашей находкой!
Он протянул большую пухлую руку. На мокрой ладони лежала едва приметная глазу крошечная хвоинка.
— Хвоя! Настоящая хвоя!
Крошечную хвоинку сибирской лиственницы вместе с семенами и лепестками других растений ботаники обнаружили на поверхности снежного сугроба, уцелевшего в глубине каменного распадка.
— Решите задачу! — радовался ботаник. — Граница хвойных лесов от нас за многие сотни километров. От этой границы нас отделяет огромное пространство голой безлесной тундры. Каким образом могла очутиться на берегу Таймырского озера эта крошечная хвоинка? Какие силы ее сюда занесли?!
Мы рассматривали находку ботаников и разводили руками. Трудно было объяснить, откуда появилась оторванная от лиственницы загадочная хвоинка.
— Ответ может быть только один, — сказал, улыбаясь, ботаник. — Маленькая эта хвоинка совершила зимою большое и долгое путешествие. Гонимая ветром, сотни километров неслась она по снежной гладкой пустыне вместе с семенами и листьями многих растений. Маленькая находка поможет нам, ботаникам, установить, в каком направлении переносятся семена растений, а вместе с семенами и заключенная в них жизнь.
Крошечную хвоинку ботаники бережно завернули в бумажку и, как водится, старательно надписали, где и когда была сделана находка.
Необычаен растительный мир здешней природы. Нет высоких, широко раскинувшихся деревьев. Отделенная голою тундрой, за сотни километров проходит граница лесов. За многие тысячелетия растения приспособились к жизни, к особенностям климата и светового режима. Необычайно тонок в полярной тундре торфяной и почвенный покров. На мощном массиве вечной мерзлоты тоненькой пленкой расстилается слой прогреваемой солнцем земли. На этом тоненьком слое плодородной прогреваемой почвы живут и развиваются растения, в течение тысячелетий приобретшие свойства, охраняющие их жизнь в суровых полярных условиях.
Многие растения здесь как бы одеты в шубы. Стебель старой полярной ивы, склоняясь от холодных ветров, зарылся в мох. На поверхности видны только его ветки, покрытые крошечными знакомыми цветущими пуховками. По земле, на вершинах холмов, стелются стебли миниатюрной полярной березки, покрытые продолговатыми крошечными, величиной с крылышко мухи, листочками. Осенью необычайно ярко окрашены эти маленькие листочки.
С величайшей бережливостью накапливая живительное тепло солнца, растения сохраняют жизненную энергию. Им не страшны жесточайшие морозы. В корнях растений отлично сохраняется ровная температура. Так происходит изумительное чудо в природе: здесь, на краю света, мы находим растения, переселившиеся с юга и здесь закрепившиеся. Ни стужа, ни полярные длинные зимы не могут истребить этих, с виду очень слабых переселенцев.
Еще ранней весною, когда везде лежал снег, на пригреве южного берега острова оголилась тундра. Были видны серые камни с разноцветными пятнами лишайников, образующих яркий узор. По ночам (в светлые солнечные ночи многие зимовщики страдают бессонницей) охотники искали здесь куропаток. На снегу виднелись следы птиц. Рядом с камнями показались крошечные растения: мохнатые листья и стебли. Под коркою прозрачного льда — настоящие маленькие парнички. Так удивительно борется за свое существование жизнь.
Прошлою осенью ботаники отметили здесь несколько растений. В цветущем состоянии растения ушли под выпавший снег. Очень возможно, что на цветках образовались ледяные предохранительные колпачки и весной цветение будет продолжаться. Это замечательное явление следует проверить.
У медленно тающих ледничков, по мере того как снег тает, все лето будет продолжаться вечная весна. На месте растаявших снега и льда начинают оживать и цвести растения. Цикл жизни здесь как бы бесконечно возобновляется, и так, иногда даже поздней осенью, в тундре возникают цветущие зеленые островки.
Такое необычайное явление, разумеется, невозможно на юге и в средней, знакомой нам лесной полосе, где снег и лед летом исчезают, — жизнь всех растений проходит по твердо установленному самой природой кругу.
На севере круг этот постоянно обрывается. Привычные нам понятия сместились, и самый цикл жизни растений, приспособившихся к суровой природе, проходит совсем по-другому. Очень возможно, что в отдаленнейшие времена существования нашей планеты, когда сушу постигла величайшая катастрофа — у таявшей кромки гигантских ледников также зеленела вечная весна, — стертая ледниками с лица земли жизнь возобновлялась.
И здесь, в полярной пустыне тундры, поросшей жалкой растительностью, есть свои чудесные ароматы. На южном склоне каменного останца множество цветов, нежных и пахучих. Здесь я нахожу знакомые растения. Но как нежно пахнут незабудки, в наших краях совсем безаро-матные! Некоторые цветы пахнут резко и пряно. Их целые куртины. Ветер колышет их легкие разноцветные венчики. У самого уха, как пуля, пролетает и садится на цветок шмель.
Камни, вода, солнце, цветы. Знакомо пахнет на пригреве земля, на этой земле теплится скудная, но такая чудесная жизнь.
Опытному глазу ботаников раскрывается обширнейший мир живой природы с разнообразными формами борьбы за жизнь. Здесь, на «краю света», где богатство растительного мира выражается небольшим числом и в борьбе с природой выжили самые приспособившиеся, «умные» виды, особенно интересно наблюдать вечную, непроходящую борьбу за существование.
В растительном мире тундры есть далекие путешественники, неведомыми путями и в неведомые времена прибывшие сюда с юга и приспособившиеся к новым жестким условиям. Есть глубокие старцы, поколения которых пережили здесь сотни тысячелетий, сохранившиеся от незапамятных времен, когда в этих, ныне холодных местах дремучие простирались леса, высокие росли деревья, окаменевшие остатки которых по сие время мы находим в размытых реками глубоких каньонах.
Есть растения-общественники, тесно жмущиеся друг к дружке, образующие многочисленные, перенаселенные сообщества, где жизнь множества организмов как бы сливается в одну общую жизнь. Такие растения-общественники обычны в природе.
Есть растения-одиночки, упрямые и настойчивые отшельники. Именно для таких растений, иногда редчайших (таков, например, растущий на Дальнем Востоке женьшень), нужно полное одиночество. Они как бы уходят в пустыню, уединяются: в одиночестве проходит их жизнь.
Сиверсия — ледяная роза — многолетнее, очень распространенное растение. Зацветает первым, когда еще лежит снег. Начинает развиваться в своеобразных ледяных «тепличках», под прозрачной крышкою тонкого льда, пропускающего свет. Многолетний, довольно толстый подземный стебель в верхней части своей закрыт теплой «шубкой», образовавшейся из ежегодно отмирающих и медленно гниющих вторичных стеблей и листьев, как бы покрытых густым теплым пухом. Цветки, одетые в пух, напоминают вылупившегося из яйца гусенка.