Свой зимний улов они вялят на берегу, потом отправляют на Бахрейнские острова, где он идет на корм скоту. На этих островах нет травы, вот и пришлось коровам научиться есть рыбу.
Пиратский берег, к которому мы затем подошли, чтобы искать нефть на дне моря, назван так потому, что в прошлом проходящие суда подвергались здесь нападениям разбойников. Теперь разбойники неплохо зарабатывают на нефти.
Как же ищут нефть под морским дном? Она обычно собирается либо в подземных куполах, либо в песчаных пластах — это первый ключ. Находить купола помогают большие, с виду напоминающие колокол приборы, которые называются гравиметрами. На «Калипсо» гравиметр стоял на палубе так, чтобы его можно было вынести за борт и погрузить на дно. Электропроводка соединяет прибор с пультом управления на корабле. Коснувшись дна, прибор сам становится совершенно ровно и начинает измерять изменения силы тяжести в этой точке, передавая данные на корабль. Если сила тяжести отклоняется от теоретической, можно предположить, что в этом месте есть купол.
Мы брали также пробы грунта. Сперва сбросили «бомбу» весом в полтонны. Внизу к ней была привинчена трубка из очень твердой стали. Такая трубка обычно вонзается в дно и добывает образец.
Капитан Су подвесил «бомбу» на канате и краном вынес ее за борт. Затем он обрезал канат, и «бомба», соединенная со стальным тросом, плюхнулась в воду. Обратно на борт ее вытащила лебедка.
— Эгей! — крикнул капитан Су. — А трубка-то где? Исчезла!
— Акула съела, — рассмеялся Фалько.
Аквалангисты не принимали «бомбу» всерьез, они предлагали другой способ добывать пробы.
Анри Гуара и Дюма ушли под гору искать пропавшую трубку. На глубине двенадцати метров расстилалось ровное светлое песчаное дно. А на дне, изогнутая зигзагом, лежала трубка. Стайка рыб удивленно разглядывала ее.
Почему же она согнулась, ведь дно песчаное? Подводники копнули руками — под песком был камень. Они отнесли искалеченную трубку на борт, в душе радуясь поражению «бомбы».
— Жак, — сказал Дюма, — мы все сделаем с помощью бурильного молотка.
Он подразумевал тот самый шумный снаряд, которым взламывают мостовые на городских улицах. Захватив перфоратор, Дюма пошел вниз. Уперся буром в грунт и включил. Перфоратор принялся лихо отплясывать, а камню хоть бы что!
Дюма вернулся на корабль, проклиная эту твердую породу. Да, задача… Сколько денег ухлопали, специалисты ждут проб, а мы не можем дать им даже самого малюсенького осколочка.
— Давайте мы с Кьензи попробуем, — сказал Фалько.
Плечистые аквалангисты взяли с собой на дно кувалду и зубило. Смели ластами песок в одном месте и отыскали в камне трещину. Фалько воткнул в нее зубило, Кьензи взмахнул кувалдой. Она медленно проплыла у него над головой и звонко упала на зубило. Пришлось немало потрудиться, чтобы отколоть несколько образцов. Старший геолог радостно принял добычу и поспешил с ней в свою лабораторию. Немного погодя он вышел оттуда улыбаясь. Подал Кусто лупу и сказал:
— Видите в камне крохотную ракушку? Это нуммулит. Почти верный признак того, что есть нефть.
Опираясь на радарные мишени на берегу, гидрограф определял координаты «Калипсо», а судно переходило из одной точки в другую, снова и снова погружая гравиметр и посылая аквалангистов за пробами. Как правило, на дно опускали и «акулоубежище», чтобы можно было укрыться, если акулы станут вести себя слишком назойливо. Но клетка не могла защитить от самого опасного обитателя Персидского залива — ядовитой морской змеи. Ей ничего не стоило проникнуть между прутьями. Кьензи ненавидит змей и пытался бить их кувалдой.
Но морские змеи никого не укусили, и подводные пловцы сделали за два месяца 400 станций.
Мы увезли с собой точные данные, где искать нефть, когда придут баржи с буровыми станками.
Глава двенадцатая
РАЙСКИЙ ОСТРОВ
Десятый день «Калипсо» идет на юг в Индийском океане, вдали от суши. Только один раз мы видали судно в этом пустыннейшем из океанов. Зато ежедневно встречаем летучих рыб. Вернее было бы назвать их парящими рыбами. Спасаясь от преследования, они часто-часто бьют хвостом. Разгонятся, расправят грудные плавники, точно крылья, и «взлетают».
Но вот наблюдатели на высоком мостике приметили над краем моря вереницу зеленых пятнышек — макушки кокосовых пальм. На пятьдесят километров вытянулся коралловый остров Альдабра.
Двенадцать человек и две собаки прыгнули в первый катер, который пошел к берегу. Мы нашли проход в барьерном рифе — коралловой ограде вокруг острова. Выскочили за борт; приподняли винт и протолкнули лодку в «калитку»..
Берег был белый как сахар. В отлив, когда между берегом и рифом обнажались отмели, сотни белых и черных цапель ловили в лужах червей и мелких рыбешек. Птицы не обращали на нас никакого внимания. Атолл Альдабра — один из самых удивительных уголков на земле, своего рода заповедник среди океана, не поруганный человеком. Мы причалили к необитаемому острову и пошли по сосновым иглам и мелкому песку. Рыжие крабы — пальмовые воры — нежились на солнце, ветви кустарников гнулись от веса отдыхающих морских птиц — олушей и белых глупышей. В воздухе, простирая на два с половиной метра свои могучие крылья, парили лучшие авиаторы тропического неба — фрегаты. Нам попалось кладбище с посерев-шими деревянными крестами. На покосившихся дощечках были написаны азиатские, африканские, европейские имена. Когда-то на Альдабре заготавливали копру, иначе говоря, сушили ядро кокосового ореха — сырье для масла и мыла.
Пересекая травянистую лужайку, Морис Леандри вдруг остановился.
— Что это? — Он показал рукой: по траве полз большой камень.
Это была огромная сухопутная черепаха. Альдабра — одно из двух мест на земном шаре, где они еще уцелели. Нас со всех сторон окружили черепахи ростом до полуметра и до метра в длину. Они щипали траву аккуратно, как газонокосилки. Всего на острове около полумиллиона гигантских черепах. Калипсяне садились на них верхом и катались.
Показались полуразрушенные деревянные и коралловые постройки бывшей плантации, остатки лодочных сараев, крытых пальмовыми листьями. Кругом валялись побелевшие кости морских черепах.
Чей-то приветливый голос сказал:
— Бонжур, господа.
Мы повернулись кругом. Из-за сосен вышел невысокий босой человек в шортах. У него были голубые глаза, на длинных седых волосах лежал серебристый тропический шлем.
— Жорж Хоро, губернатор острова, — представился он.
Вот тебе и «необитаемый» остров: даже губернатор есть!
— Добро пожаловать на Альдабру, — продолжал он. — Я не ждал вас. Мой радиоприемник сломался уже несколько лет назад. Как там, за последние годы не было новых войн?
Губернатор пригласил нас в свой особняк — некрашеное деревянное бунгало на сваях, с большим бетонным бассейном у входа для сбора дождевой воды. На террасе стояла могучего роста улыбающаяся негритянка в пестром платье.
— Анжелина, — представил ее нам губернатор, — мой министр благоденствия.
— Сколько же здесь всего жителей? — спросил я.
— Семеро, — ответил Хоро.
И он рассказал нам, каким образом семь человек попали в рай. Альдабра управляется британской администрацией, находящейся в восьмистах милях, на Сейшельских островах. Администрация послала Хоро и его людей на атолл, чтобы они охраняли заповедник. Раз в год (увы, не каждый год) судно доставляет табак, сахар, чай, муку. А не придет, островитяне отлично обходятся морскими черепахами, диким сельдереем, помидорами, кокосовыми орехами, цыплятами, яйцами, свининой, козьим молоком.