Улисс быстро забыл про свою обиду и задумал помочь в съемках фильма. Операторы снимали каких-то небольших рыбок, вдруг Улисс ворвался в круг людей, которые держали светильники и камеры, и стал плавать перед объективами, разгоняя маленьких актеров и запутывая провода. Операторы перешли в другое место. Улисс приплыл следом и попробовал цапнуть зубами камеру. Друг стал безобразничать.
Работа у рифа Ассампшен продолжалась уже полтора месяца. Люди устали. Запас мяса был на исходе, они ели морских черепах и консервы. Мука кончилась, пресной воды оставалось так мало, что нельзя было даже ополоснуться после погружения. У многих кожа была разъедена солью. Капитан Су проверил запасы и сказал Кусто, что через три дня придется уходить. Подводные пловцы удвоили усилия, стараясь побольше сделать в оставшееся время. Улисс тоже развил небывалую энергию, он снова и снова срывал съемки.
Дельма рассердился на своего приятеля. Никому не хотелось обижать Улисса и прогонять его, но надо же закончить съемки! И тут Дельма осенила блестящая мысль. Он подплыл к «Калипсо» и окликнул Су:
— Капитан! Спусти-ка акулоубежище!
Су мигом взбежал на шлюпочную палубу.
— Акулы! — крикнул он боцману; — Живей, помоги спустить акулоубежище!
— Нет-нет, — вмешался Дельма, — не волнуйся, капитан, никаких акул нет. Трос не нужен, просто швырните клетку за борт.
Акулоубежище опустилось на дно. Фалько открыл дверцу. Улисс взволнованно смотрел на новую игрушку. Дюма показал пальцем на него и повел рукой в сторону клетки. Улисс послушно заплыл внутрь.
Бам! Улисс оказался за решеткой. Он потыкался мордой в прутья, но в общем вел себя: смирно. Пловцы погладили его и отправились заканчивать съемки. Наконец-то можно было работать, не боясь, что сорокакилограммовый талисман ворвется на студию, начнет разгонять актеров, сшибать светильники.
Улисса кормили в клетке. Очень кстати Кок поймал на удочку барракуду. (Он единственный на «Калипсо», кто еще удит рыбу по старинке.) Аквалангисты любили подшутить над ним — дернут за леску, кок поспешно выбирает ее, а на крючке ничего. Или висит старый башмак, а то и потрепанный комикс. Но на этот раз кок вытянул полутораметровую барракуду. Дельма отнес полрыбины Улиссу. Заключенному хватило ровно на один глоток.
Калипсяне успели хорошо изучить Улисса, они знали, что он никому из них намеренно не причинит вреда. И все-таки при виде того, как в его пасти исчез «кусочек» длиной в семьдесят пять сантиметров, им стало немного страшно за свои руки.
Кончились съемки. Участники съемочной группы отворили дверцу и отошли в сторонку, чтобы Улисс не сбил их с ног на радостях. А он даже с места не двинулся. Они поманили его руками. Улисс только глядел на них. Тогда Фалько вошел в клетку и стал подталкивать его ногой. Арестант нехотя выплыл на волю. Его подтолкнули еще, еще. Он обиделся и ушел в изумрудную даль, оглядываясь на чудесный отель, где люди подавали ему барракуду на обед.
Утомленный отряд поднял все снаряжение на борт.
— Эх, хорошо будет принять душ, как придем на Мадагаскар! — мечтал Дюма;
— А мне бы жаркое из антилопы, килограмма на два, — сказал Лаба.
— А я все думаю, — вступил Фалько, — что мы никогда больше не увидим ничего похожего на этот риф.
Остальные молчаливо согласились с ним.
Лязгнула якорная цепь, зарокотала машина. Перегнувшись через поручни; калипсяне в последний раз любовались барьерным рифом и белым песчаным берегом, а мысли их были в волшебном подводном мире, где люди полтора месяца жили в дружбе с рыбами.
— Гляди-ка, кто-то из островитян идет на лодке, сказал Робер.
— Сбавь ход, капитан, — попросил Кусто. — Попрощаемся с человеком.
— Постой, кто это? — насторожился Лаба. — Он держит что-то в руке.
— Большой эпинефелус!
Калипсяне ахнули.
— Улисс!
Рыбак гордо показывал им свой улов.
— Мы предали Улисса, — сказал Кусто. — Приучили его есть все на свете, вот он и схватил этот чертов крючок.
— А я не уверен, что это Улисс, — возразил Фалько. — Давайте, схожу вниз, проверю.
— Стоп машина! — скомандовал Кусто.
Фалько и Лаба прыгнули за борт. Через пять минут они появились вновь, выдернули изо рта загубники и закричали:
— Улисс дома, жив-здоров! Он подошел к нам. Мы еле от него отвязались.
— Полный вперед, капитан! — скомандовал Кусто. — Скорее, пока этот бродяга не надумал идти за нами.
Глава шестнадцатая
НА ГРАНИ
Сыновья капитана Кусто очень рано стали подводными пловцами. Старшему, Жану-Мишелю, было семь, его брату Филипу пять, когда отец подарил каждому по маленькому аквалангу. Они всегда погружались вместе с ним или каким-нибудь другим опытным аквалангистом. Мальчишки выслеживали молодых осьминогов и играли с ними. Ловили вилками морских ежей — бурые колючие мячики, которые живут на скалах. В Средиземном море, пожалуй, нет более опасных животных: если вы заденете ежа, иголки проткнут кожу и обломятся, будет опухоль, нагноение. Но братья научились ловить морских ежей и добывать из них нежную розовую икру.
В каникулы Жан-Мишель и Филип не раз участвовали в экспедициях «Калипсо». Как-то они прилетели на Аравийский полуостров, чтобы там пересесть на корабль. Самолет приземлился в Джидде, а «Калипсо» в это время работало на рифах Абу-Латт.
— Если идти за ребятами, мы не успеем кончить работу, — сказал капитан Кусто жене. — Нам осталось тут дела всего на два дня. Что ты предлагаешь?
— Сперва закончим, — ответила она.
В душе ей было страшновато, ведь сыновья попали в город, где еще не изжита работорговля, и правители могут из-за малейшего пустяка бросить человека в тюрьму.
Наконец «Калипсо» пришло в Джидду. Симона Кусто, волнуясь, сбежала по трапу на пристань. В это время рядом с ней остановился лимузин с французским флажком, и вышли Жан-Мишель и Филип. Их сопровождал французский посол.
— Мама, что ты волнуешься? — удивился Жан-Мишель. — Когда мы увидели, что тебя нет на аэродроме, мы сразу поняли, что у вас много работы. Позвонили послу, и он пригласил нас к себе. Мы всюду ездили, все успели посмотреть.
В восемнадцать лет Жан-Мишель целое лето проработал аквалангистом и подводным фотографом в Океанографическом институте Вудс-Хол, на мысе Код в США. Там он научился лихо танцевать и приобрел костюм ковбоя. Когда он вернулся, друзья по школе прозвали его Техасцем.
Филип изобретал космические и подводные корабли. Он мечтал побывать на Луне и в самом глубоком месте на земле — в Марианской впадине в Тихом океане. Ее глубина — около одиннадцати тысяч метров. Когда старший брат был в Вудс-Холе, Филип вылетел в Западную Африку и там сел на «Калипсо».
«Калипсо» зашло на остров Мадейра. Здесь Филип пересел на португальское судно, которое занималось промыслом кашалотов. Как-то раз «Калипсо» встретило китобоев в море. Вдруг Симона Кусто увидела своего сына: он стоял на воде рядом с судном.
— Я еду на ките! — крикнул Филип матери.
— Осторожно! — закричала она в ответ.
— Не бойся, — успокоил ее Филип, — он мертвый.
Китобои тащили на буксире свой улов в порт, и Филип воспользовался случаем испытать новые «водные лыжи».
Капитан Кусто вовсе не настаивает на том, чтобы его сыновья стали подводными исследователями.
— Пусть сами найдут свое место в жизни, — говорит он. — Моё дело помочь им получить образование. А дальше они сами себе хозяева.
Теперь семья Кусто живет в Монако, в розовом и голубом домике на краю обрыва, в шестидесяти метрах над морем. Нельзя сказать, чтобы в доме царил мир и покой. Филип и Жан-Мишель приезжают с друзьями на мотороллерах и застают у отца гостей — ученых и инженеров. Если бы здесь вдруг появился марсианин, его бы не сразу заметили, такой шум стоит в доме. В довершение ко всему из комнаты в комнату, шипя и фыркая, награждая Друг друга туманами, Носятся рыжая такса и. белый кот с Мадейры.