– Bonjour, mademoiselle[3], – сказал Алексей по-французски.
– Bonjour, monsieur[4], – ответила девушка, учтиво приседая. – Что вам угодно?
– Это вилла «Ла Вервен"? – спросил Каверин. – Я ищу свою тетушку, мадам Голикову.
Девушка чуть склонила голову набок, изучая его.
– Вы ее племянник? Ах да, я помню, она говорила, что вы, может быть, к ней приедете.
Положительно, подумалось Алексею, Чернышёв прав. Нет на свете такой вещи, которую не знали бы горничные.
– Так она здесь? – спросил молодой человек. – Я был бы счастлив с ней встретиться. Мы с моей тетушкой давно не виделись, – добавил он, как будто извиняясь.
– Да, она здесь, – сказала девушка. – Я так думаю.
Она улыбнулась и посмотрела в лицо Каверину прямым, открытым взглядом. На вид горничная совсем юная – лет семнадцати или около того. Настоящая маленькая южаночка: темноволосая, светлоглазая, с вздернутым носиком, пухлым ртом и чуть оттопыренными ушками, отсвечивающими розовым. Заметив, что Алексей на них смотрит, она покраснела и стала накручивать на палец прядку, выбившуюся из прически.
– Может быть, – сказал Алексей, – вы ей доложите обо мне, мадемуазель?
– Доложу? Я? – поразилась девушка.
– Ну да, – ответил Каверин, пожимая плечами, – а что тут такого?
– Действительно, – пробормотала девушка, глядя на него во все глаза. – Как вас зовут, мсье?
– Алексей Каверин.
– Алексей Каверин, – повторила она. – Хорошо, я запомню.
В следующее мгновение кузнечики замолчали, по земле побежали тени, солнце скрылось за облаком. Потому что в саду показалось новое лицо.
Этим новым лицом (которое с трудом могло сойти за таковое) была дама, давно распрощавшаяся и со второй молодостью, и со средним возрастом. На ней было громоздкое бело-желтое полосатое платье на жестком корсете, который трещал при каждом ее шаге. Волосы дамы причесаны и напудрены а-ля Мария-Антуанетта, грудь возбужденно вздымалась, длинный бугристый нос торчал угрожающе, как гусарская сабля, а на щеке, на лбу и на подбородке примостились три огромные коричневые бородавки.
– О, ваше высочество, – кричала дама на бегу, – как вы могли уйти и оставить меня одну! Я так волновалась!
Визгливый высокий голос напоминал тот отвратительный звук, который раздается, если по стеклу с силой провести пальцем. Девушка побледнела и отступила назад.
– Не стоило так волноваться, Варвара Федотовна, – холодно промолвила она на чистейшем русском языке. – Кстати, я только что познакомилась с вашим племянником.
Варвара Федотовна застыла на месте, открыв рот.
– Моим племянником? Каким еще племянником?
– Вот этот мсье, – отозвалась девушка, кивая на Каверина. – Разве вы не узнали его?
– Ах, ну конечно же! – залепетало чудовище, молитвенно складывая свои маленькие скрюченные ручки. – Дорогой племянник!
– Алексей Каверин, – быстро сказал Алексей.
– Разумеется, Алексей! Как же я тебя ждала! Мой дорогой мальчик, как же ты вырос! Поцелуй же свою старую тетушку!
С большой неохотой Алексей взял маленькую ручку, напоминавшую клешню краба.
– Ах, ну что за церемонии, мы же родственники! – жеманно вскричала Варвара Федотовна и, обхватив его лицо ладонями, расцеловала в обе щеки.
– Простите, ваше высочество! Ко мне так редко наведываются родственники! – Она приняла строгий вид. – Это ее высочество великая княжна Александра Михайловна, – громким шепотом сообщила она Алексею, – но вы, конечно же, прекрасно это знаете!
Алексей и так уже готов был провалиться под землю, но ему захотелось провалиться еще глубже, когда он услышал спокойный голос великой княжны:
– Мы уже знакомы, Варвара Федотовна. Должна сказать вам, что ваш родственник, – светлые глаза с негодованием смерили Алексея с головы до ног, – принял меня за служанку!
На уродливом лице Варвары Федотовны отразился самый настоящий ужас, отчего оно сделалось еще гаже (хоть это и казалось решительно невозможным).
– О боже! Ваше высочество! Ах! Но вы так добры, ваше высочество, вы ведь простите бедного юношу? Это с ним бывает, с тех пор как его ранили в голову на Кавказе. Сами знаете, как опасны подобные ранения! Умоляю, ваше высочество, не сердитесь на него! – плаксиво говорила фрейлина. – Он больше не допустит подобной оплошности, я сама, лично прослежу!
Мало того, что Алексея определили в племянники к столь омерзительному созданию, так в довершение всего «тетушка» объявила его чуть ли не умалишенным. Алексей стиснул челюсти, желваки запрыгали на его скулах.
Должно быть, он и впрямь выглядел довольно жалко, потому что княжна только поглядела на него и, не сказав ни слова, двинулась в дом.