– А фото его у вас имеется? – спросил я. – Может, в каком альбоме?
– Да он сроду не фотографировался. Зачем? – удивилась Катя. – Разве что на паспорт.
– Ну...
– А паспорт он, понятно, с собой взял, дома его во всяком случае нет. Но эту рожу и без фото легко узнать – ростом мне по плечо и четыре зуба спереди железные. Ох...й красавец, – фыркнула Катя.
Романтический флер окончательно развеялся и теперь передо мной было та самая девушка, с которой я разговаривал вчера – деловая, бесцеремонная, циничная и... и все же прекрасная.
– Это уж как природа постарается, – философски заметил я. – Павлин, вот к примеру, тоже птица красивая. Правда, голосом Бог обделил...
Я был удостоен немеделенного настороженного взгляда. Любопытство пополам с угрозой.
– Это вы к чему клоните, начальник? – новая сигарета, вынутая из пачки «More», уперлась мне в грудь, словно пистолетный ствол.
Ага, голубушка, что-то тут не так. Почему это тебя так задело мое упоминание про павлина? Голову даю на отсечение – ты решила, что речь идет о твоем хахале. У меня сработало подсознание и я выпалил эту фразу как бы между прочим, но уже сейчас до меня дошло, что я вспомнил имя того человека в «линкольне» – Павел.
– В деле, которым мне поручила заниматься Ида Яковлевна, слишком много умолчаний, – пояснил я, отстраняя ее руку и вынимая зажигалку.
Щелкнув кремнем, я выдавил из китайской прозрачной чиркалки флейм, но Катя и не подумала воспользоваться предложенной услугой.
– Пропадает ценное украшение, – продолжал я развивать свою мысль. – Вам на него плевать, вас больше интересует кассета с уроками голландского. Мадам Французова, кстати, не обмолвилась о пропаже магнитофона. Ваш родственник Рома ведет довольно растрепанный образ жизни, и может иметь отношение к пропаже. Но ни вы, ни Ида Яковлевна даже не заикаетесь о его существовании. Мне приходится наводить справки по своим каналам...
– По каким таким каналам? – недоверчиво спросила Катерина.
– Я посетил Мамыкиных, – коротко ответил я. Не рассказывать же ей, в конце концов, про Приятеля. – Далее. Этот ваш знакомый...
– А вот это уже мое личное дело, – сразу завелась Катерина, и нечего вам ко мне в постель заглядывать. Мне уже, между прочим...
– Не сомневаюсь в вашем совершеннолетии. Равно как и в вашем праве располагать собственным телом по своему усмотрению, – заверил я ее.
Катя даже не нашлась, что мне ответить, только тихо выматериалсь.
– Ну что, будем жить дружно или залезем в бутылку и закупоримся изнутри? – поинтересовался я, подзадоривая девушку.
– Павлик тут не при чем, можете не сомневаться, – с ходу заявила Катя. – Глупо было бы его подозревать. Да если он захочет, то купит для меня сто таких побрякушек! А мне бабкиного ничего не надо, пошла она в жопу со своим барахлом!
«Как все-таки непочтительна эта нынешняя молодежь, – с грустью думал я, наблюдая за Катей. – Ангельская мордашка и дьявольский язычок».
Девушка тем временем продолжала распаляться все больше и больше.
– Я! Да я до восемнадцати лет в обносках ходила, лишний кусман сахара у этой... этой твари клянчила! – почти кричала Катя. – Пенсию за родителей погибших – и ту старуха себе забирала! Пирожные безе, бл..., видите ли, ей кушать хотелось к чаю!
Дальше последовал заковыристый мат, перемежающийся плевками под ноги.
– Я сплю, бл... и вижу, как уезжаю из ее е... квартиры на х... Мне Павлик хату оформит уже через неделю, и ну ее в п..., вашу Иду Яковлевну, Ромочку, его шалаву и все проблемы этой семейки.
– Шалаву? – наконец-то выудил я из ее брани заинтересовавшее меня словечко. – То есть, вы хотите сказать, что у Ромы была девушка?
– Девушка? – искренне возмутилась Катя. – Рыжая грымза с химией из сберкассы, что напротив нашего дома. Девушка...
Она с презрением хмыкнула и, одернув шерстяную юбку, встала со скамейки.
– Все, – сказала она, снова взглянув на часы. – Лекция уже началась. По вашей милости, я опоздала. Ну и хрен с ней.
Сделав несколько шагов, Катя обернулась ко мне и помахала на прощание рукой:
– Удачной охоты, Шерлок Холмс. Надоели мне твои расспросы. Найдешь кассету – звякни. А до этого времени мне тебя видеть неинтересно. Бывай.
И, поправив на плече белую сумочку с желтой окантовкой, Катя решительно зашагала по палым осенним листьям к выходу из сквера.
Я неторопливо последовал ее примеру и, сев в свой «жигуль» доехал до дома Французовой. У меня было большое желание заглянуть на огонек к Иде Яковлевне и сказать ей пару ласковых невзирая на возраст и пиетет перед ее славным прошлым, но я сдержался и решил нанести визит в местный филиал Сбербанка.
Это отделение еще не подверглось неизбежной реставрации. Внутренность помещения оставалась по-прежнему тесной и неказистой, одним словом, не солидный банк, а именно сберкасса, где не пахнет большими деньгами и вежливым обслуживанием клиентов.
– Я хотел бы открыть счет, – заглянул я в окошечко, обращаясь к даме со злобным взглядом и облезшим маникюром. – Что для этого...
Она, не дослушав меня, швырнула вдоль по стойке типовой бланк договора.
– Девушка, что у вас работала, говорила мне, что по «Лимит-вкладу» начисляются проценты на проценты, – снова сунулся я к контролеру.
Та тотчас скривилась, с яростью обернулась ко мне и завопила:
– По «Лимит-вкладу»! Проценты на проценты! Не! Начисляются!
– Но мне говорила об этом девушка, что у вас работает, – настаивал я на своем с упорством мелкого рогатого скота. Глупо было упускать такой шанс. – Может, вы просто не в курсе?
– Какая еще такая девушка? – зашипела контролер. – Нет у нас никаких девушек.
– Ну, такая, симпатичная... с химией, – пролепетал я, чувствуя, что перегибаю палку.
– Ольга? Травкина? На месте убила бы! – аж затряслась банковская служащая. – Задушила бы вот этими руками за такие слова.
– Так начисляются проценты на проценты или нет? – снова задал я свой вопрос.
– Не-ет! – заорала она, что есть мочи. – Вы по-русски понимаете?
– А девушка мне говорила, что – да, – с наслаждением заявил я. – Может, мы ее послушаем. Вдруг все-таки она не ошиблась?
– Вот идите в «Аркадию», там ее и слушайте! – утирая невольную слезу, изрекла злобная контролерша. – Там и оклады выше и нравы совсем другие. Здесь хотя бы вас не обманут...
– Так она у вас больше не работает? – решил я удостовериться.
На окошко с грохотом упала табличка «Сдаю деньги» и моя собеседница, уперев подбородок в ладони, погрузилась в созерцание настенного календаря.
Таким образом дорога снова привела меня к зданию банка «Аркадия». На этот раз вход в храм Маммоны был беспрепятственно открыт для всех желающих посетить это достойное заведение.
Пройдя сразу в операционный зал, я немедленно отыскал взглядом рыжую химию женского пола и решительно направился к окошечку.
Постучав мелкой монеткой о плексиглас, я привлек к себе внимание и для начала широко улыбнулся. Широко и дружелюбно, как волк, завидев зайчонка.
– Чем могу вам помочь? – ласково обратилась ко мне девушка.
Пожалуй, внучка Иды Яковлевны была слишком строга к этому юному созданию. Особой красоты, конечно, не наблюдалось, но ее мордашку вполне можно было назвать смазливой. А если вычесть неизбежный след слишком поздно полученного образования (да и то в ограниченном объеме) и закрыть глаза на «сельский шарм», с которым рыжая химия безуспешно пыталась бороться, то следовало признать, что Ольга Травкина вполне могла бы составить компанию какому-нибудь более приличному субъекту, нежели Роман.
– Чем-нибудь, наверное, можете, – задумчиво пробормотал я, изучая экстерьер девицы и медля с решительным наступлением.
Ольга изобразила на лице готовность и выжидательно уставилась на меня.
– Например, если расскажете мне о своем приятеле, – продолжая улыбаться, предложил я. – Романа Егорычева давно видели?
Пока я произносил эту фразу, ее лицо тотчас стало строгим и бесстрастным.
– Извините, но я на работе, – сухо произнесла она. – Разговоры не по делу у нас пресекаются. Я должна обслуживать клиентов, а не...