— Я хочу ее удочерить, Сара.
У нее расширились глаза.
— Удочерить? — шепотом повторила она.
— Для себя. Я хочу вырастить ее в качестве Паркер, со всеми благами, которые может дать это имя.
— Но, Джефф… а как же… Я хочу сказать, у нее наверняка должны быть родственники, которые будут настаивать…
Его лицо приобрело жесткое выражение.
— Ты же видела их на похоронах… — Она не видела. Она была поглощена им. — Они пожилые, и их средства ограничены.
— Средства — это еще не все, — спокойно заметила она. — У моих родителей не было ничего, и, однако же…
— Я не это хотел сказать, — поморщившись, перебил он. — На это будет делаться упор в суде. — Когда она, казалось, хотела возразить, он быстро продолжил: — Ни Алекс, ни Диана не происходили из обеспеченной семьи. Когда я познакомился с Алексом в колледже, он жил только на стипендию. Таких денег, которые принес ему его бизнес, в его семье никогда раньше не видели.
Так вот почему Алекс и Диана с таким сочувствием отнеслись к Саре.
— Но..
— Все тети и дяди Лиззи пожилые люди.
— Большинство ее двоюродных братьев и сестер приближаются уже к студенческому возрасту. Если это не препятствие, тогда не знаю, где его искать; и потом, взять вдруг снова на себя, ответственность за маленького ребенка. — Последовала многозначительная пауза. — Я могу с этим справиться. Я хочу с этим справиться.
— А они разве не захотят? Я хочу сказать, разве тебя не ожидает борьба? Можешь ли просто так вот взять и предъявить на нее права? А что говорится в завещании?
Джеффри перевел грустный взгляд на потолок, уперевши руки в бока.
— В завещании? Гм-гм! Алекс так о нем и не побеспокоился. Может быть, из-за ощущения своего бессмертия… Не знаю. Мужчина, которому только что исполнилось тридцать восемь, едва ли ожидает, что их с женой вдруг не станет!
Теперь пришла очередь вздрогнуть Саре.
— Ирония заключается в том, что он сам был адвокатом, — грустно пробормотала она.
— Адвокат и моя правая рука в делах. Много лет он успешно работал, не говоря уж о том, что ему удалось выгодно вложить деньги в акции. Лиззи хорошо обеспечена.
— Именно поэтому кто-нибудь из ее родственников может дать тебе бой, — заметила Сара как можно осторожнее. — Если существует попечительский фонд, который обеспечит ее основные потребности, разве это не разрешит их финансовые проблемы?
Взгляд, которым окинул ее Джеффри, был колючим.
— Мне известно, чего Алекс с Дианой хотели бы для своего ребенка, мне, а не какому-то родственнику, который даже не знает ее. Именно я был в больнице, когда она родилась, я подменял родителей, укачивая ее на руках, когда у нее болел живот, втирал ей в десны бренди, когда у нее резались зубки. Он выразительно ударил себя в грудь. — Я люблю ее, черт возьми! Бой? Да, я уверен, что как только пройдет первый шок, кто-нибудь додумается, что малышка стоит целое состояние. Но я единственный, которому нужна она сама по себе. И я готов за нее побороться!
Сара ни минуты не сомневалась в этом; если бы холодная серая сталь его глаз не убедила ее, это сделали бы и решительно сжатые губы, и упрямо затвердевшие скулы. Она спрашивала себя, не чересчур ли он поддается эмоциям. Безусловно он любил малышку. Может быть, в нем говорит лишь страх, что он потеряет ее?
— Ты полагаешь, что какой-нибудь родственник постарается установить опеку над Лиззи только ради денег?
— Ну! — Он как выплюнул это слово, сопроводив его неопределенным жестом, словно отмахнулся. — Не знаю, Сара. Я не хочу думать о них самое худшее и не буду, если они не станут со мной бороться. Они, казалось, спокойно восприняли то, что я сейчас забрал ее к себе.
— Она что, находится здесь с тех пор…
— Да. Я привез ее сюда сразу же после катастрофы.
— И вчера, когда ты исчез, ты ходил навестить ее? — Сара не поняла, почему он так долго отсутствовал, оставив ее в библиотеке, предположив, что он решает какие-то вопросы, связанные с похоронами. Теперь все стало ясно.
— Да, мне хотелось побыть с ней. — Опустив глаза, Джеффри поморщился, как бы восставая против несправедливости случившегося.
— Сердце разрывается, когда подумаешь, что такого младенца судьба вдруг лишила родителей. Она может не понимать, что случилось, но чувствует, что что-то не так. Она сейчас такая тихая, словно сознает, что ей надо хорошо себя вести. Она должна скучать по Алексу с Дианой. Они никогда не оставляли ее надолго, разве что на вечер, когда куда-нибудь ходили. — Джеффри снова поднял глаза и с горячностью добавил: — Алекс был мне как брат. Лиззи — моя семья. Я хочу, чтобы она была здесь.
Не колеблясь, выдержав его взгляд, Сара прочитала в нем нечто большее: Алекс был Джеффри как брат. Присутствие Лиззи как-то восполнит его утрату.
Но есть и другие, для которых эта утрата не менее горестна.
— Разве никто из их семьи не спрашивал о Лиззи?
— Спрашивали. Это был один из их первых вопросов.
— Что же ты им сказал?
— Ответил, что пока подержу ее у себя.
— Они не возражали?
В его коротком смешке не было и тени юмора.
— Они испытали облегчение. Я же сказал, что с тех пор, как кто-либо из них имел дело с беспокойным младенцем, прошло много лет.
— Она чудесная, — непроизвольно воскликнула Сара. — Не могу себе представить, чтобы она доставляла беспокойство.
Взгляд Джеффри смягчился, и Сара ощутила укол ревности.
— О, у нее бывают разные настроения, — заметил он. — Уж можешь мне поверить.
Сара несколько секунд внимательно смотрела на него и отвела глаза, словно изучая свое одеяло. Джеффри точно любил этого ребенка. Об этом говорили искры нежности в его глазах. Она так часто замечала их в ранние, счастливые дни их брака. Но те дни прошли безвозвратно… несмотря на то, что произошло этой ночью.
Обороняясь от этих воспоминаний, Сара заставила себя думать о том, что сказал Джеффри.
— Не знаю, — мягко начала она, неуверенно глядя на него. — Я могу понять и согласиться с тем, что ты хочешь сделать. — Увидев Лиззи, Сара была глубоко тронута. Даже отвлекаясь от того факта, кто были родители Лиззи, можно было понять пробудившуюся в Джеффри нежность. — Но… я просто не знаю, Джефф. Если дело дойдет до борьбы за опеку, она может быть очень упорной. Возможно, в последние годы мы сильно продвинулись в этом вопросе, однако одинокому мужчине очень трудно рассчитывать на удочерение. Не успела она произнести эти слова, как по спине у нее пробежал странный холодок. Почему она вдруг почувствовала, что сейчас будет поставлена точка над «i»? Разве что-то неуловимое витало в воздухе, или сработало ее шестое чувство? Или давала себя знать его настороженность?
Она неуверенно запнулась, голос перешел на тревожный шепот.
— Почему ты мне все это рассказываешь? — выдавила она, наконец. Должна быть какая-то причина, почему он обсуждает свои личные планы с женщиной, некогда ушедшей из его жизни и которая вновь уйдет из нее сегодня. — Почему, Джефф?
Он ни на секунду не сводил с нее глаз, приближаясь к изножию ее кровати. Каждый его шаг усиливал в ней тревожное предчувствие, бурей отдававшееся в душе. Подойдя, наконец, вплотную к кровати, он расправил плечи и выпрямился.
— Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, Сара.
Сдерживая внезапно изменившее ей дыхание, Сара хрипло закашлялась. Потом, прижав к груди руку, посмотрела на Джеффри, словно не веря ушам своим.
— Ты шутишь!
Он медленно покачал головой.
— Нет. Я серьезен, как никогда. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
— Опять?
— Опять.
Теперь пришла очередь ей покачать головой, отчего легкие пряди золотистых волос рассыпались у нее по плечам. Но если ее душевное равновесие вмиг нарушено, Джеффри являл собой воплощенное самообладание. И это больше всего приводило ее в замешательство.
— Почему тебе вдруг пришло в голову? — хрипло прошептала она.