Сразу же почувствовав себя исключенной из этого теплого союза двоих, Сара вновь спросила себя, могли бы обстоятельства сложиться иначе, если бы у них родился свой ребенок. Но нет, в те времена их брак представлял собой нечто ужасное, был слишком неустойчивым, чтобы они могли позволить себе ребенка. Трудно поверить, что мирно гуляющие с ребенком мужчина и женщина — та же самая пара. Был ли воцарившийся между ними мир принесен малышкой, или они просто повзрослели?
Время шло, и этот вопрос снова и снова возникал в ее сознании. Сара думала над ним по пути домой, он вновь встал перед ней позднее, за ужином, и, казалось, не отпускал ее, когда они сидели внизу, каждый в своем углу велюрового дивана, напротив камина, в котором ярко полыхали березовые поленья. В эти минуты их, казалось, разделяло огромное расстояние. Сохранится ли оно теперь, когда они повзрослели? Есть ли что-либо, способное вновь соединить их?
Чтобы узнать ответ, Саре было достаточно бросить на Джеффри один лишь взгляд. Она почувствовала этот ответ и в обострении своих чувств, учащении пульса. Джеффри, как никто, кого она знала, был полон мужской притягательной силы, и она желала его.
Но лицо его было непроницаемым, глаза, будто в гипнозе смотрели в пространство. По всем практическим соображениям она не существовала. Практическим. Глядя на огонь, Сара мысленно поворачивала это слово так и эдак. А тепло, влечение, нежность — практические. А любовь?
То, что ради удочерения Лиззи она взяла на себя роль жены Джеффри, было практическим. Его предложение раскрутить ее бизнес на Западном побережье тоже было практическим. Даже эта прогулка, на которую они вывезли малышку Лиззи, заключала в себе некий практический смысл.
А занятия любовью боль, медленно нараставшая в ней на протяжении всего этого дня, и ощущаемая ею теперь пустота, которую был способен заполнить лишь Джеффри? Как быть с ними? Как эти обстоятельства вписывались в его четкий план?
Последующие часы стали для Сары сущей пыткой. Она внимательно наблюдала за Джеффом, потом смотрела на огонь. Ей хотелось говорить, но она прикусывала язык. Она то вытягивала ноги к огню, то поджимала их под себя. Она придумывала любой предлог, чтобы хоть на дюйм приблизиться к своему мужу, но прочно вросла в свой угол дивана.
Все это время Джеффри пребывал в глубокой задумчивости. Ему удавалось выглядеть одновременно далеким и божественным. Сара спрашивала себя, таится ли в этой внешней недосягаемости обольщение? Или так действуют на нее его вытянутые длинные сильные ноги, одетые в коричневый вельвет, мощь стройного торса под черным шерстяным свитером, знакомое запястье, видимое там, где завернулся рукав? Или вся его притягательность сосредоточилась в глазах, темных и задумчивых, нижней челюсти, твердой и четко очерченной, густых, черных, упрямо спадающих на лоб волосах?
Что бы это ни было, Сара испытывала на себе сокрушительную силу его обаяния. Когда почувствовала, что не в силах выносить это долее, она, наконец, выползла из своего уголка. Но, вместо того чтобы направиться к Джеффри, сделала шаг к двери.
— Я… я, пожалуй, пойду к себе наверх, — пробормотала она, не глядя на него. — Я совсем измучена. Постель для нее была приготовлена в той комнате, в которой она останавливалась накануне, в гостевом крыле, где они так пылко занимались любовью в ночь после похорон. Хотя она целый день ожидала услышать из уст Джеффри какой-либо намек, он ни словом не предложил ей переселиться к нему в хозяйскую спальню.
Возможно, он полагал, что она сама сделает первый шаг. В конце концов, их брак зиждился на словесных соглашениях. Но она не могла вымолвить ни слова, не хотела говорить о том, что ей нужно, просить его о чем-то, что могло быть для него нежелательным. Нет, она лишь со вздохом сделала следующий шаг, потом еще один; даже при той раскованности и внутренней свободе, которые она взрастила в себе в эти годы, инициатива должна была исходить от него.
Пав духом, Сара дошла до порога. И лишь тогда Джефф нарушил молчание.
Глава шестая
— Сара?
Она замерла на месте, сердце ее тревожно забилось.
— Да? — Сара не обернулась, а просто остановилась, склонив голову.
— Сара… — На этот раз его голос раздался ближе. Сара ощутила его физическое присутствие прямо у себя за спиной. Потом его руки взяли ее плечи и нежно повернули ее.
Под его взглядом у Сары пресеклось дыхание. Глаза Джеффри были глубокими и темными, в них горел опасный огонек желания. Значит, он тоже его испытывал? Значит, он тоже ощущал умопомешательство ситуации, когда они были вместе, не будучи вместе?
Его руки начали ласкать ее плечи, в то время как глаза оставляли жгучий след на ее лице. Когда его взгляд, наконец, прикоснулся к ее губам, Сара почувствовала, что его жар зажегся и в ней.
Их губы встретились вначале в легком прикосновении, затем прижались сильнее, искривляясь и раскрываясь навстречу друг другу; поцелуй стал глубже, а потом они слегка отодвинулись друг от друга, чтобы перевести дыхание. Секунду Джеффри казался злым, словно он сердился на себя за то, что поддался се очарованию. Не в силах вынести это, Сара дотронулась до его лица, чтобы разгладить на нем морщинки гнева.
О да, он хотел ее! Она ощущала это в его напряженности, в его тяжелом дыхании, в необыкновенном тепле, которое исходило от его кожи. Обвив руками его шею, Сара стояла на цыпочках, приподнимаясь все выше, все ближе к его лицу. Дотянувшись до губ, она стала покусывать нижнюю, пока его уста не распахнулись в полном поцелуе. Его крепнущие объятия, так же, как и ощущение его прижимавшегося к ней тела, были ее маленькой победой.
Он был ее мужем, его физическая любовь была ее правом, ее привилегией. И она торжествовала. Тихий вздох, который она почувствовала у себя на щеке, вознес ее на небеса. Сила его рук, ласкавших ее спину, удерживавших, когда ее ослабевшие колени подогнулись, несла ей истинное блаженство.
Но страстный жар, охвативший изголодавшуюся по любви душу Сары, всколыхнул в Джеффри новые сомнения. Это не входило в его планы. «Без любви», — сказала она. Воспоминание об этих ее словах жалило Джеффри в самое сердце. Нет, он обещал себе держаться от нее на расстоянии, но Сара была такая теплая, такая привлекательная такая чертовски женственная. И она хотела его. Ее нежное обольщение не оставляло в нем никаких сомнений. Она его хотела. Без любви? Может быть, она к этому привыкла? Может быть, в ее жизни без него время от времени случались приключения, направленные лишь на достижение чисто физического удовлетворения?
Пытаясь вновь обрести здравый смысл, Джеффри отстранил Сару. Но он растворялся в глубине ее карих глаз, а губы ее раскрывались и так призывно, что невозможно было устоять. Боже, он всего лишь человек! Сколько можно выдерживать эту пытку?! Он и без того измучился, думая о ней целую неделю, вспоминая, как ее тело отвечало на его ласки, и предвкушая ее возвращение. А сегодня во время брачной церемонии она была так хороша с той белой розой, которую он подарил ей. Как бы он хотел увидеть ее обнаженной с этой розой в руке!
Его возбуждение усилилось отчасти от этой мысли, отчасти от действительности, и его губы жадно впились в губы Сары. Казалось, он не мог насытиться поцелуем, когда ласкал языком самые сокровенные уголки ее рта, ощущая ответный влажный жар. Только еще чуть-чуть, еще чуть-чуть, уговаривал он себя…
— Отнеси меня в постель, — шепнула Сара, окончательно отбрасывая все колебания, чтобы отдаться испепелявшей ее страсти. — Пожалуйста, Джефф, я так хочу тебя… — Ее слова замерли у него на щеке. Сара почувствовала, как он весь напрягся, и в вихре чувств не могла уже больше думать ни о чем.
Он тоже. Отвечая на ее нежную, исходившую из самой глубины души мольбу, Джеффри с радостью взял бы ее здесь и сейчас, на этом велюровом диване, под эротичный аккомпанемент потрескивавшего в камине огня. Без любви? Хотел ли он этого? Бог свидетель, он сыт по горло этими пустыми сближениями, которые прошли длинной чередой сквозь все эти долгие восемь лет. Возможна ли эта пустота в отношениях с Сарой? Может быть, с ее стороны… В конце концов, он чуть ли не подкупил ее, чтобы она вышла за него замуж.