— Джеффри, куда ты…
— Ты настолько свела меня с ума, женщина, что я не могу думать как полагается! Я же пришел не за этим, у меня была другая цель, из-за которой я вернулся домой пораньше. — Нагнувшись к стулу, Джеффри сунул руку в карман пиджака и достал коробочку, завернутую в белую бумагу и перевязанную шелковой ленточкой.
— Зачем это? — спросила Сара, рассматривая коробочку, которую он ей протягивал.
— Это… затем.
— Затем?
Он ухмыльнулся.
— Затем. Открой. Посмотри.
Не сводя с него подозрительного взгляда, Сара осторожно развернула коробочку, и, как и предполагала, это оказалась коробочка для кольца.
— Джеффри… что… — Осторожно открыв ее, Сара увидела великолепный неоправленный бриллиант. Поворачивая его, она рассмотрела бриллиант со всех сторон, и ее наметанный глаз ювелира легко определил его ценность. — Он восхитителен. Но я не понимаю…
— Это тебе, Сара, Я хочу, чтобы ты сделала для себя кольцо.
— Но я никогда не работала с бриллиантами.
— Я это заметил. Но почему? Ты работаешь с рубинами, сапфирами и изумрудами. Почему не с бриллиантами?
— Потому что… Потому…
— Только честно…
— Честно? Потому что в моем представлении бриллианты всегда связывались с обручальными кольцами и обещаниями счастья.
— А ты думала, что у тебя ничего такого не будет?
— Пожалуй.
— Значит, ты была не права. Вот и все.
— Но мы никогда не были обручены.
— Нет, — согласился Джеффри, не смущаясь. — Этим кольцом я говорю тебе спасибо.
— За что? — спросила она лукаво.
— За то, что ты такая, какая ты есть. За то, что ты любишь меня. Что приняла в свое сердце Лиззи. — Джеффри провел рукой по ее животу. — За то, что обещаешь подарить мне ребенка.
Сара в волнении взяла одной рукой бриллиант, а другой притянула его руку к своей щеке.
— Я все еще не могу поверить, что беременна, — застенчиво шепнула она. — Я так долго думала…
Заключив ее в объятия, Джеффри крепко прижал ее к себе.
— Когда я думаю о том, как ты жила наедине с этой страшной мыслью, у меня начинает болеть душа. Это было несправедливо, Сара. Я любил тебя. Я заслуживал, чтобы ты поделилась со мной своим страхом. А если бы ты обо всем мне рассказала, мы избежали бы непонимания хотя бы в одном вопросе.
— Я была так молода, Джефф. Я чувствовала себя не в своей тарелке с того самого момента, как вошла в этот дом. И, помимо всего прочего, признаться тебе, что я не могу родить… я просто не могла!
— Но посмотри на себя. — Джеффри весь светился. — Я бы не сказал, что ты здесь не в своей тарелке. И потом, даже тогда я любил тебя просто так, не за то, что ты что-то могла или не могла сделать.
Глядя сверху вниз на ее обращенное к нему лицо, он поцеловал ее вначале в глаза, потом в кончик носа и наконец, в губы. То, что они испытывали, было выше страсти — это было чувство бесконечного тепла и нежности. Отстраняясь от нее, Джеффри поднял камень, чтобы посмотреть его на свет. Он разглядывал его, поворачивал, а потом осторожно положил на ночной столик. Запустив руки в волосы Сары, большими пальцами стал нежно гладить ее щеки.
— Ты помнишь наш первый разговор о драгоценных камнях? — мягко спросил он. — Мы были в коттедже, наверху, у тебя в мастерской, и я спросил тебя, что ты любишь больше всего. Ты говорила о самых ярких и прозрачных камнях. О неповторимых. Именно так ты тогда выразилась. Помнишь?
— Да, — прошептала она.
— Знаешь, что? Ты ценнее любого из них. Ты блестящая и яркая. И ты неповторимая. Я не знаю никого в мире, у кого было бы столько граней, каждая из которых была бы столь сверкающей и несравненной.
— Джеффри, — тихо проворковала она, переполненная радостью, однако смущенная.
— Если ты не будешь поосторожнее, у меня начнет пухнуть не только живот, но и голова.
Он втянул в себя воздух.
— Это было бы прекрасно. — Потом он наклонил голову и выразил в поцелуе все, что переполняло его душу и сердце; — Ты прекрасна, — вновь выдохнул он прямо ей в губы. И не успела она ответить, как его руки потянулись к ней, сжимая ее грудь, лаская талию и бедра, делая ее реальной.
Для Сары это также было время открытий. При дневном свете она замечала каждую тень, каждый изгиб на теле Джеффри. Она разглядывала его, изучала, проводя руками и губами по всей поверхности и наслаждаясь его мужественными формами. У нее были любимые места — мягкий участок на груди, прямо под ключицами, и гладкий, более бледный около бедра, точка на шее, где бился пульс, все учащавшийся по мере продвижения ее пальцев. Ее волновало сознание своей способности до предела возбудить этого мужчину, приносившее ей не меньшее наслаждение, чем собственное растущее влечение
— Когда Джеффри склонился над ней, она охотно подвинулась, освобождая ему место. Его кожа была горячей, и чувственное трение пронизывало жаром ее бедра. Он снова поцеловал ее, языком и губами. Потом, видя, как в ее глазах светится любовь, он вошел нее.
— Ах, Джефф!
— Знаю, Принцесса. Я знаю. — С минуту они застыли, тесно прижавшись и полностью наслаждаясь тем, что нашли друг в друге. Потом он начал двигаться, и ясность мысли исчезла под властью ослепляющей силы любви.
Луч солнца пробился сквозь шторы и упал на бриллиант, сверкающий предвестник их будущего.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст, Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.