Но паника продолжалась недолго. Вскоре все как по волшебству улеглось, очевидно, здравый смысл все же взял верх. Никаких признаков пожара не наблюдалось. Взрыв произошел снаружи, и наибольшую опасность представляли горящие машины.
— Отойдите от окон, — уговаривали охранники. — Вернитесь в глубь помещения.
Те, кто был на ногах, спешили спасти раненых, унося их в кухню и находящиеся рядом комнаты, Прижимая к ранам пиджаки, носовые платки, шарфы — все, что смогли найти. Лишь бы остановить кровь до появления «скорой».
Помощь, к нашему невероятному счастью, прибыла почти сразу. Пожарные немедленно потушили машины, устранив самую страшную угрозу. Дом заполнили полицейские и медики.
На улице работали спасатели, успокаивая перепуганных людей. Тут же появились одеяла, чай, десятки зонтиков и мобильников для тех, у кого их не было. Добровольцы Красного Креста звонили родственникам наиболее сильно пострадавших. Казалось, все это возникло из ниоткуда и, к счастью, повсюду одновременно.
Дождь сменился моросью, облегчив эвакуацию из здания как пострадавших, так и уцелевших. Медики лихорадочно работали, сортируя раненых по степени тяжести и унося в машины «скорой». Одним из первых увели Бертрама, который, несмотря на заверения, что все в порядке и он подождет своей очереди, едва стоял. Из глубокой раны на голове сочилась кровь, на руках и лице краснели множественные порезы. Я подслушала, как кто-то сказал, что у него коллапс легкого. Каким-то чудом его глаза не пострадали.
— Прошу, скажите им, что я в полном порядке, — едва слышно шептал он Оуэну, шагавшему рядом с носилками. — Есть другие, которым это нужнее.
Он понятия не имел, насколько серьезно его состояние.
— Поезжайте немедленно и помните: вы нам нужны как можно скорее, — приказал Оуэн. — Чем быстрее вы выпишетесь, тем быстрее мы сможем понять, что случилось.
— Верно, — прошептал Бертрам.
Дверца «скорой» захлопнулась, и машина с диким воем сирены устремилась в туман.
Ошеломленное лицо Оуэна, провожавшего взглядом своего президента, сказало мне все. То, о чем мы читали в газетах, то, что происходило с другими, сейчас случилось с нами. На нас напали. Взорвали. Терроризировали. Уму непостижимо. Значит, на всей планете нет безопасного места.
Многие наши посетители были солидного возраста и помнили бомбардировки Лондона во время Второй мировой войны. Неудивительно, что случившееся не слишком на них подействовало. Они точно знали, что делать, как себя вести, и сейчас пытались помочь посетителям помоложе, все еще не оправившимся от шока.
— Позвольте взглянуть, — обратилась изысканно одетая немолодая женщина к расфуфыренной особе лет тридцати, готовой вот-вот впасть в истерику. — Ваши ноги на месте?
— Да, — дрожащими губами прошептала та.
— И руки тоже?
— Да.
— Глаза видят?
— Да.
— И кровь не течет?
— Нет.
— В таком случае предлагаю взять себя в руки, перестать ныть и заняться чем-то полезным.
На мой взгляд, это действовало лучше пощечины или струи холодной воды в лицо.
Библиотека на противоположном конце площади распахнула двери и приняла замерзших свидетелей взрыва. Там они попадали в теплые объятия детективов Скотленд-Ярда под началом нашего друга Томаса Кертиса, получали утешение и помощь спасателей, прежде чем отправиться домой.
Оуэн, Дмитрий Раш со своими собаками, Эндрю Гарднер и я, дрожа, стояли под деревом на противоположной стороне улицы. Между нами и зданием возвышался барьер из мешков с песком, охраняемый полицейским кордоном. Мы все еще не успели прийти в себя. Смотрели на здание и не верили своим глазам.
— Сэр, — обратился Кертис к Оуэну, который, казалось, не слышал его. — Мистер Брейс.
Оуэн неохотно перевел взгляд на детектива.
— Я должен просить вас всех пройти в библиотеку.
— Похоже, ваша гребаная крыша наконец поехала, — огрызнулся Оуэн.
Представительный инспектор сокрушенно покачал головой:
— Сэр, пожалуйста.
— Послушайте, вы! В этом здании хранятся сокровища на многие миллионы долларов. Можно сказать, второй Британский музей. И я несу за них личную ответственность.
Кертис хотел что-то ответить, но Оуэна уже несло: