— Знаете, лейтенант, нехорошо быть все время в напряжении. Может быть, вам нужен факультатив. Что-то, что поможет вам раскрепоститься. Я буду рад провести с вами спарринг после работы. Только назовите время. Я освобожу свое расписание.
Ее слова прозвучали сквозь стиснутые зубы.
— Я не напрягаюсь.
— Ах, да. Моя ошибка. Вы – образец расслабленности.
Я не могу удержаться от фырканья.
Галиция бросает на меня предательский взгляд.
— Я так рада, что этот фарс забавляет вас, Ваше Величество.
Ухмылка Риггса не ослабевает.
— Просто для ясности, это было категоричное «нет» на прижатие меня к матам сегодня вечером...?
Щеки Галиции, если это возможно, становятся еще краснее.
— Командир. Есть ли проблемы с выполнением моей работы? В противном случае, я не вижу необходимости обсуждать с вами этот вопрос дальше. Сэр.
— Как хотите. — Риггс качает головой, явно забавляясь ее так называемым безразличием. Повернувшись ко мне, он отдает полусерьезный прощальный салют. — Ваше Величество.
— Пока, Риггс. — Я машу ему рукой, пока он идет по коридору, покачивая головой от удовольствия. Когда он скрывается из виду, мои глаза находят глаза Галиции. Она все еще краснеет, но ее поза наконец-то расслабилась, и челюсть больше не зажата в замок от напряжения. Выражение ее лица недвусмысленно говорит мне, что я не должна дразнить ее по поводу бесстыдного флирта, свидетелем которого я только что стала.
— Это было... — Она встряхивает головой, как бы проясняя ситуацию. — Я еще раз прошу прощения за то, что прервала вашу встречу, моя королева.
— Не беспокойся об этом. — Понизив голос до грубой имитации мужских тонов Риггса, я прорычала: — Я всегда в распоряжении моего любимого лейтенанта.
Ее рот плотно сжимается, а глаза зажмуриваются.
— Да ладно. — Я беспомощно хихикаю над ее страдальческим выражением лица. — Ты ведь не думала, что я оставлю это без комментариев?
— Девушка может помечтать.
— Прости, прости. Я обещаю, что больше не буду дразнить тебя за это... сегодня.
— Как благосклонна Ее Королевское Величество. — Галиция вздыхает устало. — Можем ли мы перейти к более важным делам, пожалуйста? Ваш гость прибыл. Он ждет в своем старом кабинете, в Западном крыле.
— Чувствует себя как дома, не так ли?
— Похоже на то.
— Он пришел рано.
Она пожимает плечами.
— Это не должно удивлять. Этот человек всегда был фанатом пунктуальности.
— Полагаю, если я буду избегать его еще час, этот процесс не станет более приятным.
— Наверное, нет.
— Тогда, во что бы то ни стало, веди меня.
Мы идем некоторое время в тишине, наши шаги синхронизированы с тем естественным ритмом, который обретаешь после многих часов, проведенных бок о бок.
В моей голове прокручивается сцена с Риггсом. Она может отрицать это сколько угодно, но каждый, кто смотрит на них вместе, видит их химию. Это неоспоримо. То, как его глаза, кажется, отслеживают каждое ее малейшее движение, то, как она смотрит куда угодно, только не на него, когда он находится рядом с ней...
Интересно, что видят люди, когда мы с Картером вращаемся в одном пространстве?
Два сердца бьющихся синхронно?
Две души в унисон?
Не то чтобы это имело значение.
Мы уже почти добрались до Западного крыла, когда я наконец позволяю своему взгляду переместиться на нее.
— Галиция.
— Моя королева?
— Могу я спросить тебя кое о чем?
— Вы можете спросить. Отвечу ли я...
— Я знаю, что обещала больше не дразнить тебя по этому поводу. Но сейчас я не дразню – мне искренне любопытно.
— Мне не нравится, как это звучит. — Она покорно выдохнула. — Но продолжайте.
— Напомни мне еще раз, почему ты не с Риггсом, когда вы оба явно так увлечены друг другом?
Взгляд, который она бросает на меня, особенно острый.
— Если ты хочешь сорвать с кого-то одежду, это не значит, что ты должен это делать. Иногда на пути возникают препятствия. Конфликты интересов, которые делают пересечение этой линии... нецелесообразным. — Она делает паузу. — Я думаю, что вы, как никто другой, понимаете кое-что об этом.
Мой рот открывается, но я быстро прихожу в себя.
— Может, я и понимаю. Может быть, я понимаю слишком хорошо. Может быть, именно поэтому меня убивает то, что ты отказываешь себе в шансе на любовь.
— Вы думаете, раз вы королева, это дает вам монополию на запретные отношения? На сердечную боль? На моей голове может не быть короны, на кону не стоят королевства... но это не значит, что я готова поступиться своей профессиональной целостностью ради мужчины.
— Мне жаль. Я никогда не хотела сказать, что это так. — Я тяжело сглотнула. — Я просто хочу, чтобы ты была счастлива.
— Я счастлива. Эта работа делает меня счастливой. Это все для меня.
— Но достаточно ли этого?
Она немного напряглась от моего вопроса.
— Если что-то пойдет не так, как это обычно бывает, когда речь идет о служебных романах, я могу потерять все, над чем так упорно работала.
— Но, если все пойдет правильно, ты можешь получить больше, чем когда-либо могла себе представить.
— Даже в этом случае невозможно предугадать, как все сложится.
— А разве в жизни бывает так?
— Может быть, и нет. Но есть разница между просчитанным риском и слепой верой в то, что все сложится к лучшему.
Я не могу не согласиться. Я не могу. Я знаю, что она права.
— Как я уже говорила... есть некоторые границы, которые никогда не следует переступать. Некоторые отношения, которые никогда не должны развиваться дальше флирта, — продолжает она. — Они должны оставаться «может быть». Потому что «может быть» безопаснее, чем «к сожалению». И я бы предпочла практиковать сдержанность, чем жить в сожалениях, Ваше Величество.
— Справедливо, — бормочу я, хотя не могу отделаться от мысли, что в этом нет ничего даже отдаленно справедливого.
Когда ты маленькая девочка, читающая сказки и мечтающая о собственной эпической романтике, никто не говорит тебе, что в реальной жизни не всегда все получается. Никто не говорит тебе, что настоящей любви недостаточно, чтобы обрести счастье на всю жизнь.
В этом нет определенности.
Нет уверенности.
Нет контроля.
Любовь — это прыжок в неизвестность на неисправных крыльях. У тебя есть равные шансы взмыть в закат или упасть прямо на скалы внизу. И в те секунды, которые следуют за этим ужасающим прыжком, пока не включилась гравитация и ваши крылья не начали качаться от порывов ветра... почти невозможно понять, падаете вы или летите. Направляетесь ли вы в свободное падение или отправляетесь в полет.
Я все еще теряюсь в мыслях, когда оставляю Галицию у входа в кабинет. Вид человека, ожидающего меня внутри уютной, заваленной книгами комнаты, возвращает меня на землю. Он стоит у окна и смотрит на покрытую инеем территорию. Пурпурный костюм в полоску, в который он нарядился, привлекает внимание, как всегда.
— Мне всегда нравился замок зимой, — тихо говорит Джеральд Симмс, поворачиваясь ко мне лицом. Его поклон неожиданно плавный для такого грузного человека – продукт миллиона часов практики в годы его работы пресс-секретарем дворца. — Здравствуйте, Ваше Величество.
— Симмс. Прошло много времени.
— Надеюсь, у вас все хорошо.
Я киваю.
— А у тебя?
— Вполне.
Пунктуальные любезности позади, и мы погружаемся в неловкое молчание. Никто из нас, кажется, не знает, что сказать, с чего начать. Он — человек, вся жизнь которого была определена правильными протоколами и правильными процедурами. Но для этого разговора нет никакого протокола. Нет процедуры для взаимодействия после того, как мы расстались.
Он, пытающийся манипулировать мной после смерти моего отца.
Я — выгнавшая его из замка после двадцати четырех лет верной службы.
Наши соответствующие ошибки в суждениях витают в воздухе вокруг нас, как духи.
— Присядем?
Мой бывший советник жестом указывает на два кресла у камина. Спокойно кивнув, я опускаюсь в ближайшее ко мне кресло, а он устраивает свою внушительную фигуру в другом. В течение долгого момента не было ничего, кроме тишины и редкого потрескивания очага, когда пламя поглощало стопку тлеющих поленьев.
— Я могу принести чай... — предлагаю я полусерьезно, но Симмс качает головой.
— Нет. В этом нет необходимости. — Он едва смотрит мне в глаза. — Я не останусь здесь надолго, чтобы выпить его.
Я вздыхаю. Он действительно не собирается облегчать мне задачу. Не то чтобы я ожидала этого; в этом человеке больше гордости, чем в стае львов.