Ведущая, явно взволнованная, кажется, потеряла контроль над интервью. Ее рот постоянно открывается и закрывается, как у рыбы в воде, пока она ищет подходящий вопрос или контраргумент.
Пока она барахтается, Октавия продолжает свою хорошо отрепетированную диатрибу — прямо на весь мир.
— Неужели народ Германии не заслуживает лидера, который действительно способен вести нас в будущее? Девушка, слишком хрупкая, чтобы выдержать шум автомобильного двигателя, несомненно, не способна вести нас через гораздо большие ужасы: войны, торговые переговоры и политические союзы. Стало очевидным, что Эмилия слишком уязвлена травмами своего прошлого, чтобы продолжать быть нашей королевой.
— Леди Торн, эти высказывания граничат с изменой...
— Мне все равно, — рычит Октавия, немного яда просачивается сквозь фасад материнской заботы. — Не тогда, когда вся монархия висит на волоске, в одном громком ударе от полного распада.
Ведущая собирает остатки самообладания, прочищая горло.
— Вдовствующая, справедливость ваших замечаний не подлежит сомнению... вы говорите так, как будто у нас есть другой доступный вариант. Ее Королевское Величество – последний оставшийся Ланкастер. Поскольку наследный принц Генрих все еще в коме и, похоже, вряд ли поправится, у нас нет никаких жизнеспособных наследников, пока королева не выйдет замуж и не произведет их на свет. Если только вы не выступаете за полную отмену монархии...
Глаза Октавии сверкнули. Телеведущая идеально расположила ее к тому, чтобы представить свои планы. Силовой переворот, облеченный в форму ложного милосердия.
— Я не предлагаю топить корабль, который сотни лет неуклонно нес нас вперед. Я лишь предлагаю изменить паруса, чтобы курс не разбился о скалы... В том числе, сменив капитана у руля.
— Сменить капитана – вы имеете в виду королеву? — Брови ведущей выгнулись дугой на лбу. — Как именно это может произойти?
Я слушаю, сердце колотится как барабан в моей груди, пока Октавия забивает последние колья в мой политический гроб.
— Это правда, что мой покойный муж король Лайнус не произвел на свет никаких наследников, кроме Эмилии, как и его старший брат король Леопольд, не считая Генриха. Но у их дяди, почтенного герцога Лайонела – младшего брата короля Леонарда – действительно была дочь... и внук после нее.
— Вы имеете в виду родословную фон Штраусов, не так ли? — Интервьюер с любопытством наклоняет голову. — Если мне не изменяют мои уроки германской истории, дочь Лайонела Хельга Ланкастер вышла замуж не за Ланкастера – отказавшись от претензий на трон, она вышла замуж за норвежского бизнесмена по имени Карл фон Штраус. — Ведущая делает паузу. — Их сын, Людвиг фон Штраус, никогда не жил в Германии. Он никогда не был связан с королевской семьей.
— Как и наш нынешний монарх, до недавнего времени. Разве она не была воспитана как простолюдинка? Как девушка, родившаяся под именем Эмилия Леннокс, может быть более квалифицирована для правления, чем Людвиг фон Штраус – молодой человек с исключительным потенциалом и несомненной эмоциональной стабильностью?
— Вы... — Ведущая тяжело сглотнула. — Вдовствующая, вы предполагаете...
Октавия смотрит прямо в объектив камеры, каждое ее слово намеренно.
— Я ничего не предлагаю. Я призываю, с каждой унцией серьезности, которой я обладаю, чтобы мы не отбрасывали жизнеспособные альтернативы, когда они появляются. Мы, как нация, обязаны изучить возможность нового руководства на троне. — Октавия улыбается так холодно, что меня пробирает до костей. — Возможно, эта незаконнорожденная девочка, которую нам навязали в результате целой серии трагедий, не должна стать нашей гибелью. Возможно, Германии больше всего нужна не королева... а король. Король Людвиг фон Штраус. Прямой потомок наследного принца Лайонела... и законный наследник престола.
СЛЕДУЮЩИЕ несколько часов прошли как в тумане.
Я сижу в конференц-зале в оцепенении, чувствуя себя оторванной от собственной жизни. Безэмоциональной. Без связи. Как будто события последних нескольких часов происходят с кем-то другим.
Телевизор выключен. Или, возможно, я просто перестала его слышать, не в состоянии больше обрабатывать чужие комментарии о моей личной жизни.
Моего психического состояния.
Моей пригодности к власти.
Моей квалификации.
Моего будущего.
Моего трона.
Я смотрю, как они препарируют мои сильные и слабые стороны, словно вымышленного персонажа на уроке литературы в колледже.
Какие качества делают Эмилию пригодной для руководства страной больше, чем любого другого кандидата? Кто она – героиня или злодейка истории нашей страны? Следует ли нам изменить место действия или точку зрения?
Я слышу стук в дверь — обеспокоенные друзья пришли проведать меня. И все же я не могу заставить себя открыть ее. У меня нет сил на то, чтобы сделать храброе лицо. Притвориться, что я не распускаюсь по швам.
— Эмилия? — Глубокий мужской голос зовет через тяжелую дубовую панель. — Это Олден. Впусти меня. Мы должны поговорить об этом. О... нашем следующем шаге.
Я закрываю глаза и отгораживаюсь от его слов.
Я не могу думать о нашем следующем шаге.
Пока не могу.
Мне нужно больше времени.
— Ваше Величество? Это Леди Моррелл, дорогая. Попросить Патрицию прислать обед? Пожалуйста, отоприте дверь...
— Э! — Хлоя звонит, звучит раздраженно. — Не заставляй меня заставлять Риггса ломать эту дверь!
Мой телефон звонит и звонит, снова и снова, на экране мелькают разные имена — Симмс,Леди Моррелл, Олден, Хлоя — пока я не вынуждена полностью отключить его, ради своего рассудка.
Я не хочу ни с кем разговаривать. Не сейчас. Я чувствую странную смесь стыда и предчувствия. Мое некогда светлое будущее ускользнуло из моей хватки. Вместо этого я цепляюсь за нити. Они быстро рвутся под моими пальцами, их невозможно сшить в единую нить, на которой можно было бы закрепить хоть малейшие надежды.
В тишине конференц-зала, когда на экране появляются результаты опросов, а королевские «эксперты» обсуждают мою ценность, я позволяю себе взглянуть в лицо возможности, которая до недавнего времени казалась невозможной: вернуть себе автономию, которую монархия отняла у меня. Вернуть... свою жизнь.
Я могу уйти.
От этого замка, от этого трона, от этой ответственности.
Я могу отказаться от всего этого.
Дать Людвигу возможность править.
Я могла бы жить той жизнью, которую всегда планировала.
Снова стать простой старой Эмилией Леннокс.
Я могла бы быть с мужчиной, ради которого бьется мое сердце.
Вдали от посторонних глаз, с Картером рядом, в моих объятиях, под моими простынями.
Я смакую восхитительный нектар этой альтернативной сюжетной линии, мои вкусовые рецепторы поют от его сладости. Эта жизнь... она была бы чудесной. И я... я буду счастлива. Так пылко, безмерно счастлива, что, кажется, мои ребра могут взорваться.
Этот конец — тот, который я сама себе придумала — и есть настоящая сказка.
И она жила долго и счастливо...
Но если я чему-то и научилась за последние несколько месяцев, так это тому, что королевская жизнь редко похожа на сказочную фантазию. Настоящие короли и королевы не могут себе позволить писать свои собственные концовки. Ибо они не ставят собственное счастье выше счастья своего народа.
У меня есть выбор.
И все же выбора нет.
Это величайшая из ироний — наконец-то найти лазейку, которую я искала неделями, молилась о ней, когда меня против моей воли затащили в этот мир... и теперь она мне не нужна. Найти лазейку для побега именно тогда, когда ты уже полюбил свою тюрьму.
Человеческая природа — непостоянная штука. Вы не цените то, чем обладаете, пока это не вырвут из ваших рук. Вы принимаете как должное мнимую уверенность в своем существовании. То, что вы считаете неприкосновенным.
Пока я не узнала, что могу потерять эту корону на своей голове, я не боялась ее отсутствия. Я не понимала, что под ее сверкающим весом я изменилась безвозвратно. Без нее я больше не узнаю ту женщину, которая смотрит на меня в зеркало.
Ибо я не могу вернуться к той девушке, которой была раньше, да и не хочу. То, что раньше казалось мне бременем, теперь я считаю бесценным даром.
Судьба.
Мое предназначение.
Я — Ее Королевское Величество Эмилия Виктория Ланкастер, дочь Короля Лайнуса, внучка короля Леонарда, правнучка короля Льюиса. Я — королева Германии.