— Я должен был догадаться, что лучше не говорить ей, что я вернулась в Германию.
— Ах да, не дай бог кому-нибудь узнать, что неуловимый Картер Торн вернулся на родину. — Мои глаза сузились. — Тогда зачем ты вернулся? Очевидно, не для того, чтобы увидеть свою семью.
Не для того, чтобы увидеть меня.
Он отводит взгляд, разрывая зрительный контакт быстрым движением головы. Я изучаю его лицо в профиль — резкость челюсти, гордая переносица, упругий склон носа, упругий изгиб губ. Он так красив в мерцающем свете камина, что трудно смотреть на него прямо, не чувствуя слабости в коленях.
— Ну? — спрашиваю я, тяжело сглатывая. — Что ты здесь делаешь, Картер?
— Осуществляю свои конституционные права.
— Что?
Его глаза снова встречаются с моими. Теперь они насторожены; тщательно очищены от всех эмоций. Как и его голос. Каждое слово вылетает, как пуля из ствола.
— Я вернулся, чтобы отдать свой голос на твоем референдуме.
Мой рот открывается. Закрывается. Открывается снова. Я ищу слова, но все они исчезли. Из всего, что я ожидала от него услышать в этот момент... голосование даже не вошло в список.
— Может быть, я не смогу публично стоять рядом с тобой, но это... — Его рука сжимается в тугой клубок напряжения. — Это я могу сделать.
— Почему? — шепчу я.
— Эмилия. — Его голос разрывает мне сердце. — Ты знаешь, почему.
Он вернулся ради меня.
Чтобы поддержать меня, единственным способом, которым он мог.
— Картер...
Он напрягается, когда я произношу его имя.
— Ты должна уйти. Найди Хлою, садись свою машину и уезжай.
Мои глаза щиплет, уязвленная абсолютной пустотой в его голосе.
— Если ты этого хочешь.
Он горько смеется.
— Когда то, чего я хочу, было фактором в наших отношениях?
Мои глаза закрываются, чтобы сдержать угрозу слез.
— Я не могу ссориться. Не снова. Не с тобой. Я... Я уйду. Прости, что потревожила тебя. Это было не намеренно, поверь мне.
Я поворачиваюсь, чтобы уйти, чувствуя, как из глаз начинают течь первые дорожки слез.
— Ты собираешься выйти за него замуж?
Этот вопрос останавливает меня на месте. Я не могу ответить. Я даже не могу пошевелиться. Я парализована, прислушиваясь к звуку шагов Картера, который приближается ко мне. Он останавливается у меня за спиной — не касаясь меня, но почти. Достаточно близко, чтобы я почувствовала тепло его дыхания, шевелящего волосы на моем затылке. Достаточно близко, чтобы, если я откинусь назад, наши тела соприкоснулись.
— Эмилия.
Дрожь пробегает по моему телу — первые предупреждающие раскаты приближающегося землетрясения.
— Неужели. Ты. Собираешься. Выйти замуж. За него. — Голос Картера практически рычит. — Ответь мне.
— Я не знаю, — сокрушенно признаюсь я.
— Ты не знаешь? — Он наклоняется, его рот касается раковины моего уха. — Это правда?
Я смыкаю губы, не уверенная, сдерживаю ли я всхлип или стон. Когда речь идет о Картере, вред и желание всегда участвуют в смертельном танце, разделенные тонкой, как бритва, линией. Я балансирую на ее обрыве, гадая, в какую сторону мы упадем на этот раз.
— Я думаю, ты знаешь, — злобно шепчет он. — Я думаю, ты уже решила. Ты просто еще не призналась себе в этом.
Я снова вздрагиваю, на этот раз сильнее.
— Ты собираешься выйти замуж за Стерлинга. Укрепить свое положение. Стабилизировать королевство. Не так ли, Эмилия?
— Да.
Мое утверждение едва слышно.
Его ответное молчание оглушительно.
Кажется, прошла целая вечность, прежде чем он наконец заговорил снова. Его голос пронизан болью, настолько сильной, что она ощутима в воздухе вокруг нас.
— Я не знаю, что я сделал в прошлой жизни, но это должно быть действительно ужасно, чтобы заслужить эти мучения.
Я поворачиваюсь к нему лицом. Он так близко — всего в нескольких дюймах от меня. Я могу утонуть в его глазах. В них плавает океан печали.
— Так вот кто я для тебя? — Я задыхаюсь. — Мучение?
— Нет.
— Тогда что? Сожаление?
— Призрак. — Это слово вырывается из его уст, как проклятие. — Я могу видеть тебя там, но я не могу прикоснуться к тебе. Не могу почувствовать твою кожу на своей. Не могу притянуть тебя в свои объятия. Ты полностью исчезла. И все же, ты здесь – преследуешь меня.
— Ты думаешь, это намеренно? Ты действительно веришь, что я намеренно причинила тебе боль?
Он не отвечает. В его челюсти дергается мускул.
— Ты думаешь, мне тоже не больно? Что я не умираю без тебя последние несколько недель? Что я не лежу без сна по ночам, желая поговорить с тобой? — Мой голос трещит, внутри меня открывается еще одна линия разлома. — Ты хранитель моих секретов и владелец моей души. Не видеть тебя каждый день... не прикасаться к тебе, не целовать тебя, не обнимать тебя или просто дышать твоим воздухом... это пытка, Картер. Пытка.
Боль пульсирует по его лицу.
Я наклоняюсь ближе — наши губы уже почти касаются друг друга.
— Ты говоришь, что я призрак? С таким же успехом ты забрал с собой все мои жизненно важные части и оставил меня пустой.
Наши глаза встречаются. Наши дыхания смешиваются. Мы находимся на грани поцелуя. Флиртуем с катастрофой. И мы оба это знаем.
Картер первым разрывает зрительный контакт — отстранившись от меня, он решительными шагами пересекает комнату, оставляя между нами столь необходимое пространство. Его руки приземляются на камин, он сжимает камень с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Я не вижу его лица, но по одному только тону знаю, что оно выражает мрачное выражение.
— Если бы я мог вернуть его, я бы вернул. — Он делает паузу. — Твое сердце. Но, похоже, я променял его на свое собственное. Вместе с моей душой.
По моей щеке скатывается слеза. Я смотрю на его спину, желая прижаться к нему, обхватить его за талию, прислониться головой к сильным плоскостям его плеч. Но это не принесет ничего хорошего ни одному из нас.
— Хлоя привела меня сюда, потому что я сказала, что мне нужно завершение. Чтобы... чтобы отпустить тебя. — Слова кислые, как яд.
Его хватка крепнет.
— Это так?
— Я не хочу. Но, думаю, мы оба знаем, что у меня нет выбора.
— И как именно я должен помочь в этом, Эмилия? Пожалуйста, дай мне способ как я могу быть здесь полезным.
— Просто... — Мой голос снова срывается. Я делаю все возможное, чтобы взять его под контроль, но это трудно. — Скажи мне, что ты будешь счастлив. Скажи, что ты не позволишь этому – нам – сделать тебя горьким или издёрганным. Скажи мне, что ты будешь жить дальше. Скажи, что не будешь оглядываться назад с сожалением. Скажи мне, что ты найдешь кого-нибудь... — Всхлип забивает мое горло, угрожая вырваться наружу. Я бесполезно сглатываю. — Кого-то, кто будет любить тебя бесконечно. Потому что ты заслуживаешь этого, Картер. Ты так этого заслуживаешь.
Его позвоночник стал таким жестким, что кажется, он сделан из того же мрамора, что и камин. Мне кажется, он даже не дышит.
— А что насчет тебя? — прохрипел он, слова стали свинцовыми.
— А что со мной?
— Ты сказала мне все, что хочешь для меня. А чего ты хочешь для себя?
Тебя, думаю я, но не говорю, потому что это бесполезное желание.
— Ничего, — лгу я. — Мне достаточно знать, что ты счастлив.
Он смеется так холодно, что я дрожу.
— Давай не будем плясать вокруг правды, Ваше Величество. Ты не хочешь завершения. Ты хочешь, чтобы я сказал тебе красивую ложь о счастливом будущем, которое ждет нас впереди. Ты хочешь, чтобы тебя спустили с гребаного крючка, укутав в теплое одеяло обмана – что мне и без тебя хорошо живется, что все к лучшему, что мы оба не станем несчастными, когда все будет сказано и сделано.
— Не надо. Не говори так.
— Почему нет? — Он поворачивается и смотрит на меня, его лицо потемнело от гнева, глаза сузились от презрения. — О, я забыл. Ты не хочешь правды. Тебе нужна ложь. — Я смотрю, как его адамово яблоко неровно покачивается. — Хорошо. Я солгу тебе, Эмилия. Что ты хочешь услышать?
Я не могу вымолвить ни слова, мое горло сковало горе. Оно настолько плотное, что поглощает меня.
— Я... — Он делает один шаг. — Я не позволю этому сделать меня несчастным.
Я втягиваю воздух, стараясь не зарыдать.
Хорошо.
Это хорошо.
Это то, о чем я просила.
Это то, что мне нужно было услышать.
— Я... — Он делает еще один шаг. — Буду жить дальше с кем-то новым.
Слезы начинают серьезно течь по моим щекам. На этот раз мне удается кивнуть, поощряя его продолжать. Он уже на полпути через комнату – в шести футах от меня. А кажется, что целая миля.