Мне удается сдерживать слезы все время, пока я одеваюсь. Даже когда я смотрю на него в последний раз; я не хочу, чтобы его последним воспоминанием обо мне были слезы и рыдания.
Только когда я поворачиваюсь к нему спиной и начинаю уходить, мои глаза начинают щипать.
— Эмилия.
При звуке моего имени я останавливаюсь, но не позволяю себе оглянуться.
— Я люблю тебя.
Его слова — это копье в сердце, пронзающее меня насквозь. Я хватаюсь за полку рядом со мной для поддержки, чувствуя внезапную слабость. И перед лицом его признания я обнаруживаю, что, в конце концов, я недостаточно сильна; слезы просачиваются наружу, текут по моим щекам, когда я повторяю ему слова.
— Я тоже тебя люблю.
Боль пронзает меня, как нож. Я слепо бегу к двери, хотя знаю, что он не гонится за мной. Не в этот раз.
Мы оба знаем, что все наконец-то кончено.
Глаза застилают слезы, я выхожу на подъездную дорожку и, спотыкаясь, направляюсь к Майбаху, где ждут Хлоя и Галиция. И когда мы оставляем Хайтауэр позади, я чувствую, что вместе с ним я оставила часть самой себя.
Полагаю, я получила то, за чем приехала.
Завершение.
Так почему же мое сердце все еще так чертовски болит?
ХЛОЯ держала меня всю дорогу домой, гладила мои волосы, пока я плакала в ее объятиях. Она не спрашивает, что случилось. Ей это и не нужно. Горе моих прерывистых рыданий говорит ей достаточно ясно, что произошло между мной и ее братом.
Возвращение в замок занимает почти час. К тому времени, как мы приезжаем, наступает полная темнота. Я готова лечь спать; я готова оставить бурные события этого дня позади.
Мы сворачиваем на парадную дорогу, но обнаруживаем, что путь заблокирован. Я сажусь, когда Майбах с толчком останавливается, глаза расширяются, когда я вижу это зрелище. Сотни немцев заполнили улицу, стоя на страже у ворот замка.
— Что за черт? — шепчу я.
Галиция быстро включает задний ход, но уже слишком поздно. Толпа уже заметила нас. Раздается ликование, наполняющее воздух, когда они в унисон скандируют мое имя.
Да здравствует королева Эмилия!
Да здравствует королева Эмилия!
Да здравствует королева Эмилия!
Обескураженная, я смотрю на Хлою... и вижу, что она смотрит в свой телефон, пролистывая последние заголовки с расширенными глазами.
— Что такое?
Она оглядывается на меня, ее губы кривятся в язвительной улыбке.
— Референдум.
Мой желудок подпрыгивает.
— Последние голоса набраны?
Она кивает.
Я слишком боюсь спросить. Я смотрю на нее, ожидая, что новости упадут, как лезвие гильотины.
— Э... — Хлоя хватает меня за руку. — Оно прошло.
Мой мир уходит у меня из-под ног. Я изо всех сил пытаюсь осознать то, что я слышу.
— Прошло? Ты имеешь в виду... мы действительно выиграли?
Хлоя сияет.
— Мы выиграли. Мы, черт возьми, победили!
— Мы победили, — повторяю я, с трудом веря своим словам.
— С этого дня германские женщины имеют право баллотироваться в Парламент. В премьер-министры. — Хлоя победно потрясает кулаком. — Сосите, Палата Лордов! Ваш домен вот-вот получит долгожданное вливание эстрогена!
Снаружи, вдалеке, аплодисменты преследуют нас по подъездной дорожке, пока Галиция маневрирует Майбахом к частным задним воротам.
Да здравствует королева Эмилия!
Да здравствует королева Эмилия!
Это нереально, слышать, как они скандируют мой титул.
— Э... — шепчет Хлоя, сильнее сжимая мою руку. — Ты сделала это. Ты слышишь меня? — Она смотрит в окно, где вдалеке толпа становится все меньше. — Ты слышишь их?
Да здравствует королева Эмилия!
Да здравствует королева Эмилия!
— Я слышу их, — бормочу я.
— Они говорят, что голосование прошло с большим перевесом. Это было даже не близко. Оппозиция была выбита из колеи.
Я пожимаю плечами.
— Наверное, Симмс был прав – не всегда можно предсказать, что сделают люди, когда окажутся в кабинке для голосования.
— Ланкастерская львица пробивает себе дорогу к парламентской реформе, — читает Хлоя с экрана своего мобильного телефона, быстро прокручивая заголовки. — Эмилия Освободительница: как молодая королева Германии формирует феминистское будущее.
Хлоя смотрит на меня.
— Подруга. Ты официально такая крутая.
Несмотря на мои опухшие от слез глаза и распухший от поцелуев рот, несмотря на боль утраты, излучаемую левой стороной моей груди... Я чувствую, как мое лицо расплывается в неудержимую улыбку.
Мы победили.
Мы действительно победили.
Даже если я больше ничего не добьюсь за время своего правления... Даже если Людвиг свергнет меня с трона... Даже если мне пришлось пожертвовать всем, чтобы добраться сюда... Моей семьей, моим будущим, моей любовью...
Я сделала это.
Я сделала это.
И я чертовски горжусь.
Скандирование становится все слабее, пока мы мчимся к задним воротам, но я все еще слышу его.
Да здравствует королева Эмилия!
Да здравствует королева Эмилия!
Впервые я не чувствую, что это ошибка — честь, оказанная мне случайно или мантией, наброшенной на меня без согласия. Это похоже на то, что я начинаю зарабатывать, в своем собственном праве. Заслуга, которую я начинаю заслуживать.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
——————————————————————————————————————————
ОФИЦИАЛЬНЫЙ ПРЕСС-РЕЛИЗ
УОТЕРФОРДСКОГО ДВОРЦА
В ЭТОТ ДЕНЬ, ПЯТНАДЦАТОГО АПРЕЛЯ В ГОД ГОСПОДА НАШЕГО ДВЕ ТЫСЯЧИ ДВАДЦАТЫЙ
ЕЕ КОРОЛЕВСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО ЭМИЛИЯ ВИКТОРИЯ ЛАНКАСТЕР ИЗ ГЕРМАНИИ И ЛОРД ОЛДЕН НОТТИНГЕМ СТЕРЛИНГ ИЗ ВЕСТГЕЙТА ПОМОЛВЛЕНЫ И ВСТУПАЮТ В БРАК
ЕЕ КОРОЛЕВСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО ПРАВЯЩАЯ КОРОЛЕВА ГЕРМАНИИ С РАДОСТЬЮ ОБЪЯВЛЯЕТ О СВОЕЙ ПОМОЛВКЕ С ДОСТОПОЧТЕННЫМ ОЛДЕНОМ СТЕРЛИНГОМ, НАСЛЕДНИКОМ ВЕСТГЕЙТА.
ОБ ИХ ПРЕДСТОЯЩЕМ СОЮЗЕ БЫЛО ОФИЦИАЛЬНО ОБЪЯВЛЕНО СЕГОДНЯ ДНЕМ, НА ЗАКРЫТОЙ ВЕЧЕРИНКЕ ПО СЛУЧАЮ ПОМОЛВКИ В УОТЕРФОРДСКОМ ДВОРЦЕ. СРЕДИ ПРИСУТСТВУЮЩИХ БЫЛИ ВЫСОКОПОСТАВЛЕННЫЕ АРИСТОКРАТЫ ГЕРМАНИИ, ЧЛЕНЫ СЕМЬИ И ДРУЗЬЯ, БЛИЗКИЕ К КОРОЛЕВСКОЙ ПАРЕ.
СВАДЕБНАЯ ЦЕРЕМОНИЯ СОСТОИТСЯ В АВГУСТЕ ЭТОГО ГОДА В АББАТСТВЕ ВИНДЗОР В ВАСГАРДЕ, А ОФИЦИАЛЬНЫЙ БАЛ ПРОЙДЕТ В УОТЕРФОРДСКОМ ДВОРЦЕ.
——————————————————————————————————————————
Я СМОТРЮ ВНИЗ пресс-релиза, чувствуя любопытное оцепенение. Передав бумагу обратно Симмсу по сверкающему дереву стола конференц-зала, я плавным движением поднимаюсь на ноги. Бледно-голубая юбка моего помолвочного платья развевается вокруг моих коленей.
— Оно подходит. Вы можете отправить его.
Симмс прочищает горло.
— Ваше Величество...
— Да?
Он смотрит на меня, его двойной подбородок вздрагивает при каждом коротком вдохе.
— Это просто...
Я нетерпеливо вздыхаю.
— В чем дело, Симмс? Гости скоро прибудут для объявления о помолвке. Мне нужно пойти поприветствовать их с Олденом в Большом зале.
— Я знаю, моя королева. Мои самые искренние извинения. Это всего лишь...
— Симмс. Выплюнь это, уже.
— Вы точно уверены, что хотите пройти через это? С объявлением? И... с помолвкой?
Я зажмуриваю глаза. Я не могу поверить в то, что слышу — от Симмса, из всех людей.
— Немного поздновато давать задний ход, не так ли? — спрашиваю я язвительно, махая левой рукой. Массивное обручальное кольцо с сапфиром на четвертом пальце блестит в лучах раннего утра. Оно довольно тяжелое — его физическая масса идеально соответствует тяжести, которую я ощущаю в своем сердце всякий раз, когда позволяю себе задумываться о предстоящей свадьбе.
— Возможно, не мне говорить, но я считаю своим долгом как ваш советник сообщить вам, что еще не поздно изменить свое мнение об этом поединке, Ваше Величество.
— Передумать? — Из моего рта вырвался смешок полного неверия. — Разве не ты подталкивал меня к этому последние несколько недель?
— Ну, да...
— Разве не ты ежедневно информируешь меня о восхитительном Людвиге фон Штраусе и его постоянно растущей группе сторонников? О тех, кто призывает меня отречься от престола, причем довольно громко?
— Да, полагаю, я так и сделал, но...
— И разве не ты неоднократно уверял меня, что, несмотря на мой канонизированный статус Эмилии Освободительницы среди простого народа, в данный момент против меня все еще замышляют заговор многие представители знати? И ни один из них, как моя бывшая мачеха и будущие родственники?