— Ты хочешь, чтобы я тебя проводил?
— В этом нет необходимости. — Я ловлю взгляд Галиции, и она кивает в знак понимания, кажется, прочитав панику на моем лице. — У меня есть моя охрана.
Олден улыбается мне.
— Хорошо. Поторопись назад, моя дорогая.
Я поворачиваюсь и делаю все возможное, чтобы не убежать в боковой проход. Мне просто нужно побыть без этих глаз на мне. Где-то я могу собраться с мыслями, пока не прозвучит слово на букву «з» - Замуж! Замуж! Замуж! — перестанет звучать в моей голове.
Галиция выводит меня из главного собора в небольшой коридор. Мы огибаем угол, проходим мимо зоны контроля верхней одежды и, наконец, попадаем в пустую заднюю комнату. Выгравированная золотая табличка на двери насмехается надо мной.
ЛЮКС ДЛЯ НОВОБРАЧНЫХ
— Идеально, — бормочу я, со смехом заходя внутрь. — Просто идеально.
— Что-то не так? — спрашивает Галиция.
— Нет. Нет, я в порядке. Честно.
— Вы выглядите бледной.
— Прости. Я просто...
— Нужна минутка?
Я киваю.
— Мм-м.
— Не торопитесь. Я уверена, что они подождут с началом службы до того, как вы вернетесь.
— Это только слегка унизительно. — Я стону в свои ладони. — Боже, я не знаю, почему я вдруг запаниковала.
— Я могла бы догадаться, но психология – не моя сфера.
— Просто, находясь здесь, в церкви... Я начала думать о том, что в следующий раз, когда я буду здесь, я буду...
— Замужем.
— Да. Замужем. — Я качаю головой. — Почему это так страшно произносить вслух? Я была в порядке на днях, во время помолвки. — Я делаю паузу. — Хорошо, может, и не в порядке, но, по крайней мере, у меня не было приступа тревоги.
— Играть с идеей чего-то и столкнуться с реальностью – это два очень разных зверя, которых нужно уничтожить.
Я сузила на нее глаза.
— Я думала, психология – это не твоя сфера.
— Не нужно быть психологом, чтобы понять, почему это может вскружить тебе голову. — Губы Галиции кривятся. — Это не то, что вы согласились на частную свадьбу в деревне с шестью близкими друзьями и богемным министром, Ваше Величество. Вам предстоит церемония, транслируемая в прямом эфире на весь мир... с участием всего вежливого общества... плюс высокопоставленные лица из иностранных государств... и прогулка в конном экипаже по улицам, когда все закончится...
— Это должно заставить меня чувствовать себя лучше или хуже? Потому что у меня сейчас начнется гипервентиляция.
— Просто... присядьте на минутку, — сурово приказывает она. — Там есть кухня; я принесу вам стакан воды.
По ее приказу я опускаюсь в стоящее рядом кресло и закрываю глаза. Галиция исчезает в глубине номера, предположительно для того, чтобы принести мне прохладительные напитки. Когда секунду спустя я слышу звук открывающейся двери, я вслепую тянусь за стаканом... но меня встречает не голос моего охранника.
— У тебя опять посттравматический синдром, да?
Мои глаза распахиваются.
Женщина, которая только что проскользнула в комнату для новобрачных, — это змея в брючном костюме от Prada. Ее причесанные русые волосы блестят и безупречны, черты лица искажены в типичном для нее надменном выражении.
Я поднимаюсь на ноги, вздергиваю подбородок, чтобы встретить ее взгляд. Она на четыре дюйма выше меня, даже на каблуках, но я отказываюсь пугаться, когда она приближается ко мне.
— Октавия. Какой неприятный сюрприз.
— О, да ладно – разве можно так приветствовать свою мачеху?
— Возможно, нет. Но это способ приветствовать суку, которая активно призывала к моему отречению от престола на всех новостных каналах и радиопередачах в течение последнего месяца.
— Такая чувствительная! Ничего личного, дорогая моя дочь. — Она делает паузу. — Вообще-то, я беру свои слова обратно. Я полагаю, что это очень личное. Поскольку ты разрушила мою жизнь, я должна отплатить тебе тем же.
— Я разрушила твою жизнь? — Я фыркнула в недоумении. — Это смешно. Мне кажется, все было наоборот с самого первого момента нашей встречи. Или ты не сделала своей миссией делегитимизацию меня с того дня, когда Лайнус объявил меня своим ребенком?
Ее глаза вспыхивают при упоминании моего отца.
— Даже не произноси его имя. Ты недостойна его.
— Он был моим отцом!
— Он не должен был претендовать на тебя с самого начала. Это было началом его падения.
— Не смей намекать на то, что его смерть – моя вина, — шиплю я, чувствуя, как мой гнев закипает. — Это низко – даже для тебя, Октавия.
Она делает шаг ближе ко мне, ее голубые глаза сужаются до булавочных уколов. Впервые я чувствую легкое беспокойство от ее близости. Я никогда раньше не считала Октавию опасной. Вредоносной? Определенно. Но никогда не представляла реальной угрозы для моей безопасности.
Однако, видя ее такой... в ее глазах появился странный огонек, который мне не нравится. Ни капельки.
Где, черт возьми, Галиция, когда она мне нужна?
— Ты была чумой в его жизни с первого мгновения, как только стала ее частью, — рыдает моя бывшая мачеха. — Я должна была...
— Что должна была? — огрызаюсь я. — Позаботиться обо мне, когда у тебя была возможность?
— Поверь мне, это не от недостатка попыток! Один чертов глоток! — Она практически дрожит от ярости, ее дыхание становится коротким, когда она выплевывает слова на меня. — Но тебя, как и таракана, похоже, невозможно уничтожить!
Я моргаю, медленно переваривая то, что она только что сказала.
Не из-за отсутствия попыток.
Октавия, кажется, слишком поздно понимает, что сказала слишком много. Вольно или невольно она призналась в том, чего никогда не хотела. Я смотрю, как работает ее горло, когда она резко вдыхает, как двигаются мышцы под тяжелым золотым кулоном.
Один чертов глоток.
Я чувствую странное спокойствие, когда осознание проходит через меня, кусочки головоломки складываются в полную картину, которая долгое время оставалась загадкой. Я вдруг знаю, без тени сомнения, что произошло.
Я чувствую это в своих костях.
— Просвети меня, мачеха. — Мой голос холоднее льда, когда я наступаю на нее. На этот раз она отступает. — Когда именно ты пыталась убить меня?
— Я... я уверена, что не понимаю, о чем ты.
— О, время для лжи давно прошло. Ты уже практически признала это.
— У тебя истерика. Ты меня не расслышала.
— Скажи мне правду или, да поможет мне Бог, я позволю моим охранникам допросить тебя по всей строгости закона.
Она снова сглатывает, когда ее позвоночник ударяется о дальнюю стену. Я фактически загнала ее в угол. И я не могу притворяться, что зрелище этой злой женщины, поставленной на пятки, я не буду смаковать до конца своих дней.
— Один чертов глоток, — тихо пробормотал я, улыбаясь, когда увидел страх в ее глазах. — Ты ведь так и сказала, не так ли?
У нее отвисает челюсть.
— Ты не хочешь отвечать? Это нормально. Ты можешь просто слушать, пока я рассказываю тебе, что, по моему мнению, произошло. — Я наклоняюсь, и она вздрагивает. — Ты хотела, чтобы я ушла. Прочь из твоей жизни. Подальше от Лайнуса. И ты увидела прекрасную возможность – тост с шампанским на моем коронационном балу.
Она пытается избежать моих глаз, но я фиксирую их, пригвоздив ее взглядом к месту, как жука к пробковой доске.
— Это ты подсыпала в бокалы кураре.
Она перестает дышать.
— Нет.
— О, да. — Я продолжаю. — Может, ты решила, что сможешь убрать меня и моего отца одним махом... оставив тебя править в одиночку. Королева Октавия Германская. Не просто супруга, а самостоятельная регентша.
— Это неправда! — кричит она, глаза пылают гневом. — Лайнус не должен был пострадать! Он взял не тот бокал! Яд предназначался только для тебя!
Я улыбаюсь ей, когда признание выплескивается наружу.
Она бледнеет, понимая, что натворила.
— Я имею в виду... Это вышло неправильно...
— Вообще-то, я думаю, что все вышло правильно.
— Ваше Величество, — пробормотала она. Это первый раз, когда она искренне использовала мой титул, и, вероятно, последний. — Пожалуйста, выслушайте меня. Вы должны понять...
— Я понимаю. Я понимаю.
— Понимаете?
— Я понимаю, что ты пыталась убить меня – кронпринцессу Германии – на балу в честь ее коронации. Я понимаю, что при этом ты едва не убила моего отца, правящего короля Германии. Я понимаю, что это нападение ослабило его здоровье, возможно, сделав его более восприимчивым к инсульту, который в итоге унес его жизнь. — Я наклоняюсь еще ближе, мой шепот пронизан таким гневом, что каждое слово дрожит. — Я понимаю, что ты, Октавия Торн, виновна в заговоре с целью убийства и измене короне.