— Вот это уж ни к чему… Сеня, кончай эту самодеятельность!.. Сеня, прекрати немедленно, а то я тебя сейчас освищу…
Осуществляя свою угрозу, Граф запускает четыре пальца в рот, но вместо свиста раздается только слабое шипение.
Семен Семенович заканчивает песню. Зал дружно аплодирует.
Граф, опасаясь, что Семен Семенович будет бисировать, сам лезет на эстраду, ухватившись за стойку микрофона. Однако, потеряв равновесие, он увлекает за собой не только микрофон, но и Семена Семеновича.
Со страшным грохотом они рушатся на ближайший столик и рикошетом от него, изменив направление, проносятся мимо бассейна, опрокинув в воду другой столик.
Плавающие в бассейне лебеди взмывают в воздух.
Не в силах остановиться, приятели сбиваю официанта с полным подносом в руках.
Метр в ужасе закрывает глаза рукой.
А Граф и Семен Семенович врезаются в огромное зеркальное стекло.
Прихожая в квартире Семена Семеновича из спальни на цыпочках выходят два дюжих милиционера — уже знакомый нам ночной патруль, с которым Семен Семенович встречался в темном переулке.
Милиционеры уходят, а из спальни появляется товарищ Плющ вместе с подавленной Надеждой Ивановной. На Варваре Сергеевне поверх домашнего халата накинута шаль, на голых ногах галоши. Как видно, она была поднята лифтершей по тревоге и не успела одеться по форме. Однако чувствует она себя вполне уверенно.
— Какой ужас! Знаете, Варвара Сергеевна… — растерянно начинает Надежда Ивановна, но товарищ Плющ устало-снисходительно перебивает ее:
— Я все знаю… Даже больше, чем вы… Откуда у него деньги?
— Его товарищ пригласил… Премию получил…
— Угу, — многозначительно кивает товарищ Плющ. — А по протоколу за одно разбитое зеркальное стекло ваш муж заплатил 97 рублей 18 копеек… Откуда у него такие деньги?
Надежда Ивановна пожимает плечами, А Варвара Сергеевна неумолимо продолжает:
— А на такси раскатывать?.. Я сама видела… Тоже товарищ ему одолжил?.. В общем, оставим в покое этого товарища: пусть им занимается его общественность по его месту жительства… А нам разрешите самим разобраться в поведении вашего мужа…
— Но ведь этого раньше никогда не было…
— И очень плохо!
Надежда Ивановна поражена такой странной логикой, а товарищ Плющ уверенно продолжает:
— После возвращения оттуда ваш муж стал другим… Тлетворное влияние Запада… Эти идиотские шутки! — и она звуком и жестом воспроизводит лохматого чертика, выскакивающего из банки. — Ведь это рассчитано на отсталые вкусы растленной западной молодежи… Потом эта странная фраза: «Собака — друг человека»… Странная, если не сказать больше… Наконец, это… элементы сладкой жизни…
…В полном вечернем костюме, причудливо разметавшись на кровати, Семен Семенович спит тяжелым хмельным сном.
Стоящая неподвижно Надежда Ивановна горестно смотрит на своего забулдыгу-мужа, так легко поддавшегося тлетворному влиянию Запада. Ей жалко его, себя и несчастных детей. И невольная слеза катится по ее лицу.
Подавив в себе минутную слабость, она начинает решительно и зло раздевать мужа, обращаясь с ним, как с неодушевленным предметом.
Когда Надежда Ивановна стаскивает с него брюки, из кармана с глухим стуком падает какая-то вещь. В пылу яростного раздевания мужа она механически поднимает упавший предмет, кладет его на столик и только тут замечает, что это матово поблескивающий вороненый пистолет. У нее подкашиваются ноги, и она, не отрывая взгляда от зловещего оружия, бессильно опускается в кресло, прижимая к груди брюки мужа.
Откуда у него пистолет?! Да что же это такое?
Догадки, одна страшнее другой, возникают в ее взбудораженном воображении.
Она начинает лихорадочно трясти брюки. Из них, как из рога изобилия, выпадают две запасные обоймы к пистолету, широким веером рассыпаются новенькие десятирублевые купюры, и, наконец, тяжело шлепается толстая нераспечатанная пачка денег в банковской упаковке.
Надежда Ивановна потрясена. Безусловно, произошло что-то страшное. Но что?
С удвоенной энергией она бросается будить Семена Семеновича.
Надежда Ивановна трясет мужа…
С остервенением трет ему уши…
Бьет по щекам…
Все тщетно: Семен Семенович спит в любом положении и при любых обстоятельствах.
Обессилевшая Надежда Ивановна в отчаянии отшвыривает его к стене. От этого со стены на голову Семена Семеновича падает эстамп в раме. Голова пробивает картину, а рама остается висеть на шее. Он просыпается.