— Это твое? — спрашивает Надежда Ивановна, протягивая ему пистолет и деньги.
— Мое! — отвечает Семен Семенович, глядя на пистолет мутным, полупроснувшимся взглядом.
— Откуда?
— Оттуда! — коротко отвечает он и снова рушится на подушку с рамой на шее.
— Оттуда… — шепчет побелевшими губами Надежда Ивановна, совершенно раздавленная тем, что ее худшие опасения подтвердились.
В сомнамбулическом состоянии она подымается, аккуратно складывает брюки мужа и вешает их на спинку кресла, собирает рассыпанные деньги и кладет их на столик рядом с пистолетом. И все время звучит ее взволнованный внутренний голос:
«Завербовали… Но как он мог?.. Он такой доверчивый… A-а!.. Пытали… Рука… Как я раньше не догадалась!.. Что же делать?»
Надежда Ивановна идет в комнату, где спят Максим и Катенька, долгим печальным взглядом смотрит на спящих детей, а ее внутренний голос продолжает:
«Что же делать?.. Бедные дети!.. Что с ними будет?.. Какой позор!.. Есть только один выход… Только один…»
Той же лунатической походкой она возвращается в спальню. Тем же долгим печальным взглядом она смотрит на Семена Семеновича, продолжающего спать в пиджаке, галстуке и трусах. Надежда Ивановна берет пистолет…
И в это время за окнами разражается долго назревавшая гроза. Ветер взметает, рвет и треплет занавески. Черную мглу рассекает молния. И над самым домом взрывается и раскатывается гром. А на фоне этих затихающих раскатов вдруг отчетливо раздается сухой одиночный выстрел…
Из только что откупоренной бутылки шампанского идет дымок. Дрожащая рука наливает пенящееся вино, и горлышко бутылки дробно стучит о край граненого стакана.
Помятый Граф во всей своей утренней несвежести тянется за наполненным стаканом, но чья-то рука резко забирает его.
— Хватит! Как говорит наш дорогой Шеф, шампанское с утра пьют или аристократы или дегенераты, — говорит Механик. — Поехали к Шефу!
— В таком виде я не могу, — с достоинством возражает Граф. — Я должен принять ванну… Выпить хотя бы кофе…
— Будет там тебе и ван-н-на, и кофэ, — иностранным прононсом передразнивает Графа Механик и неожиданно добавляет уже без акцента: — И какава с чаем… Поехали!
Солнечный зайчик бьет прямо в закрытые глаза Семена Семеновича. Его лицо в раме представляет собой странный мятущийся портрет. Он двумя руками пытается сорвать, растянуть раму, словно петлю, которая душит его.
Семен Семенович просыпается. Все еще под впечатлением кошмарного сна он ощупывает карманы пиджака, судорожно хватается за гипсовую руку, сбрасывает раму и вдруг замечает в кресле неподвижную Надежду Ивановну.
Голова ее запрокинута, рука безжизненно свисает до самого пола, а под ней матово поблескивает на ковре вороненый пистолет.
Глаза Семена Семеновича расширяются от страшного предположения. Боясь поверить в случившееся, он медленно подходит к ней, нерешительно протягивает руку к ее лицу, опасаясь ощутить холод смерти…
Но едва он прикасается к ее щеке, Надежда Ивановна резко выпрямляется в кресле.
— Надя!.. — шепчет Семен Семенович. После нервного напряжения наступает мгновенная разрядка: не в силах сдержать слез облегчения, он падает к ногам жены, уткнувшись в ее колени. — Надя…
Надежда Ивановна понимает эти слезы как слезы очищения и раскаяния. Она гладит, целует, успокаивает мужа, как ребенка:
— Успокойся, Сеня!.. У тебя есть выход… Ты должен пойти и признаться сам…
Семен Семенович поднимает мокрое от слез лицо и удивленно смотрит на жену.
Товарищ Плющ снимает с доски объявлений извещение о лекции «Стамбул — город контрастов» и вешает «Молнию»:
«ПЬЯНСТВУ — БОЙ! «МОЛНИЯ!»
ПОЗОР ПЬЯНИЦЕ И ДЕБОШИРУ, ЖИЛЬЦУ КВАРТИРЫ № 9 ГРАЖДАНИНУ ГОРБУНКОВУ С. С.!»
А в спальне продолжается объяснение супругов.
Но обстановка кардинально переменилась. Семен Семенович возбужденно и гневно вышагивает по комнате. Таким его никогда не видели не только мы, но и Надежда Ивановна, которая, забившись в кресло, виновато слушает его патетический монолог.
— Как ты могла даже подумать такое!.. Ты, жена моя!.. Мать моих детей! — все более распаляясь, трагически восклицает он. — О! Горе мне!..
— А что я должна была подумать? — оправдывается Надежда Ивановна, протягивая ему пистолет и деньги.