«А сколько раз я выручала его? — думала она, глотая слёзы. — Если бы ему не грозила опасность, я бы и под пыткой не стала красть эти проклятые бриллианты. Хотя какая опасность? Он наверняка лгал мне, что его собираются убить, потому что с самого начала был в сговоре с бандитами! А я, дура, поверила, полетела очертя голову к Карелину. И ведь знала же, знала, что хорошим это не кончится…»
Через решётку в камеру заглядывало ночное небо с крупными южными звёздами. Марина смотрела на них и думала о том, как странно всё обернулось. Стоило лететь сюда, за тысячи километров от дома, чтобы увидеть эти звёзды из окна тюрьмы. Постепенно её глаза стали слипаться. Последним, что ей привиделось, прежде чем она провалилась в сон, была полутёмная комната в Москве, кровать, обращённое к ней лицо Виктора и его рука, лежащая на её груди…
Утром её снова повели к следователю. Как и в прошлый раз, с ней разговаривали через пожилого худощавого переводчика, который с сердитым видом смотрел на неё поверх очков. Этот переводчик раздражал её почему-то даже больше, чем следователь с его невозмутимой физиономией и узкими колючими глазками.
Следователь сообщил ей, что на «контейнере» — так он называл флакон с духами — имеются только её отпечатки. Других нет.
— Честное слово, я понятия не имела, что там героин, — оправдывалась она.
— Не знаю, поверит ли вам судья, — сухо ответил следователь.
— Я не виновата!
— Все так говорят, сеньора, абсолютно все. Мы, однако, доверяем не словам, а фактам. Факты, к сожалению, свидетельствуют против вас.
— Разыщите Извекова и допросите его! Это он всё подстроил!
— Ссылки на третьих лиц вряд ли вам помогут. Контейнером, кроме вас, никто не пользовался, поскольку на нём только ваши отпечатки. Советую не заводить следствие в тупик, а сразу признаться: кому вы должны были его передать?
— Никому, клянусь! — Её голос задрожал от слёз.
Марине вдруг пришло в голову, что Извеков нарочно её подставил, не забрав у неё флакон. Ему даже не надо было красть флакон у неё из сумочки, он мог бы просто попросить, и она бы отдала. Конечно, отдала! Но он оставил флакон у неё. Неужели он знал, что её будут обыскивать? Но откуда?!
Она вздрогнула и подняла на следователя заблестевшие глаза:
— Скажите, почему меня обыскали в гостинице, а не, например, в аэропорту?
— Тайна следствия, сеньора. Для правосудия не имеет значения, где именно произведено изъятие у вас героина. Главное — он найден и изъят.
— Вам кто-то сообщил про флакон? — допытывалась она.
— Ещё раз говорю, сеньора, это тайна следствия.
Марина вернулась в камеру бледная, с тупой болью в голове. «Меня грубо подставили, — мысленно повторяла она. — Нарочно подбросили флакон с героином, чтобы упрятать за решётку…»
Кусая губы, она прошлась по камере, потом села. Вряд ли до всего этого додумался Константин. Он слишком примитивен. Скорее всего, план её устранения разработал Борода. Бандиты не только использовали её для перевозки контрабанды, но ещё и избавились от неё таким коварным способом! Выждали момент, когда она рассталась с Константином, и сообщили в полицию о флаконе. А сами скрылись. Наверное, они уже далеко отсюда…
Она чувствовала себя настолько усталой и подавленной, что её даже не взволновала роль, которую в этой гнусной интриге сыграл Константин. С этим мерзавцем всё ясно. Но ей-то что теперь делать? Как ей оправдываться?
Вечером на свидании с адвокатом она рассказала ему о подозрительных тюбиках, которые всучил ей перед отлётом Извеков и которые наверняка сам же потом и вытащил у неё тайком из чемодана. Она всхлипывала и вытирала платочком слёзы. Сеньор Лоредо сочувственно кивал. В конце она спросила, примет ли суд во внимание её чистосердечное признание и то, что она помимо своей воли оказалась втянутой в эту историю. Прежде чем ответить, адвокат долго молчал. Потом вздохнул.
— У нас в стране контрабанда наркотиков относится к разряду тяжких преступлений, — сказал он. — Судьи практически никогда не проявляют снисхождения в делах такого рода.
— И что мне грозит?
Он снова помолчал.
— Минимальный срок наказания — двадцать лет.
— Двадцать? — Она задохнулась от ужаса. — Но это… совершенно невозможно! Немыслимо! Я же ничего не сделала! Героин мне подбросили!
— Я постараюсь сделать всё, что смогу, — заговорил адвокат, но Марина не слушала его.