Выбрать главу

Катарина знала: все она помнит. Это лишь способ упрекнуть — грубый и слишком очевидный.

— Приезжаю, когда могу, — суховато произнесла она. — Каждую неделю у тебя бываю.

— Отмечаешь в своем ежедневнике? — саркастически отозвалась Хелена.

Отношения у них всегда были сложные, и то, что Катарина много лет назад категорически отказалась впрягаться в семейный бизнес по сдаче жилья внаем, положения не улучшило.

— Мамуль, перестань, хватит ссориться. — Катарина подошла и обняла мать, прижалась щекой к ее волосам. От них пахло шампунем с фруктово-ягодным ароматом. — Расскажешь, что не так?

— Вчера немец — ты помнишь его, на первом этаже жил с женой и внучкой, у них еще машина громадная, половину улицы занимает, когда едет, — написал отрицательный отзыв, три звезды всего поставил из десяти. Я ему написала сообщение, вежливо, мол, вы уж, пожалуйста, оцените повыше, я ведь стараюсь, одинокая женщина, непросто со всем справляться. Так он ответил, что уже, зная это, накинул две звезды, а то единицу бы влепил за грязь в комнатах. Представляешь, хам какой?

Хелена резкими, порывистыми движениями открывала и закрывала дверцы холодильника и шкафов, доставая сахар, печенье, питу, молоко. В воздухе поплыл аромат кофе, который Катарина разливала по чашкам.

Вслух она соглашалась с матерью, поддерживала ее, говорила, какой гад этот немец, но на самом деле была с ним согласна. Мать держала гостевой дом уже много лет, но природная неряшливость мешала, никакой опыт не мог помочь. Двое жильцов постоянно снимали у нее квартирки на втором этаже, свыклись, давно сдружились с Хеленой, не обращали внимания на некоторые вещи, к тому же она не задирала цены, не выдвигала требований об отсутствии животных или абсолютной тишине после десяти вечера.

Но новые постояльцы — туристы, толпами приезжающие в город, снимающие апартаменты через популярные сервисы по поиску жилья, зачастую бывали гораздо более придирчивыми. Мать не утруждала себя тщательным мытьем полов и чисткой сантехники, могла забыть принести бумажные полотенца и мешки для мусора. Белье нередко было плохо выглажено, в санузле попахивало сыростью, занавески были пыльными, а окна — мутноватыми. Где-то дверца шкафа отваливалась, где-то посуда со сколом.

С точки зрения терпимой к беспорядку Хелены, это были мелочи, и, если жильцы оказывались «одной крови» с нею, никаких проблем такое положение вещей не вызывало. Тем более что мать, обожавшая готовить, щедрая, пекла для гостей питу и бурек, в сезон угощала их персиками, грушами, черешней, виноградом, абрикосами, которые зрели в саду за домом.

Однако на взыскательных клиентов неаккуратность Хелены производила удручающее впечатление, отсюда и нередкие конфликты, и досадные расстройства. Убедить мать, что ей стоило бы немного изменить подход, было невозможно.

— Вкусный кофе, — одобрила Хелена. И сразу, без перехода: — На работе у тебя как?

— А что на работе? Я сама себе хозяйка. Все отлично.

Даже если и не было отлично, Катарина в жизни не призналась бы матери. Иначе та заведет старую песню, что им нужно работать вместе, что можно расшириться: соседний дом после смерти хозяина так никто и не купил, внукам он не нужен, отдадут почти даром. Одной Хелене с двумя домами не справиться, она не двужильная, пора Катарине выкинуть дурь из головы и взяться за нормальную работу. Глядишь, и мужчину хорошего встретит, личную жизнь устроит.

Хелена внимательно поглядела на дочь.

— Ты бледная. Глаза больные какие-то. Спишь хорошо?

— Мам, я три дня в Тузле отдыхала. Плавала, спала и ела. Никакая я не бледная, что ты выдумываешь. В дороге устала немного.

— Переночуй дома, — предложила мать, прекрасно зная, что Катарина откажется.

«Это уже семь лет не мой дом», — подумала Катарина, но вслух сказала, что ей нужно просмотреть кое-какие бумаги. Хелена не уговаривала, она и сама привыкла жить одна, без оглядки на других.

Спустя час Катарина подъезжала к своему дому. Снимала квартиру-студию на четвертом этаже многоквартирного дома неподалеку от парка Младена Стояновича. Катарина любила этот парк: на огромной территории располагались прогулочные аллеи, фонтан, корты, тренажеры, беговые дорожки, лавочки. Детишки резвились на игровых площадках, пенсионеры играли в большие шахматы — фигуры доходили игрокам до колен.

Катарина любила взять кофе навынос, сунуть в уши наушники, включить музыку или подкаст и бродить по парку, представляя, как будет гулять здесь с собственным ребенком.

Впрочем, последнее казалось все более несбыточным. Да и не столь желанным. Катарина начала склоняться к мысли, что может прожить жизнь одна, и в этом есть определенные преимущества. По крайней мере, ничье решение, ничьи изменившиеся планы относительно твоей персоны не смогут выбить тебя из колеи, как это произошло с матерью.