В различных выражениях, с теми или иными нюансами, меняющимися в зависимости от конъюнктуры, глава ААК уже не один год рекламирует свои «меритократические» идеи. На страницах отчётов «Англо-Америкен корпорейшн», в ряде устных выступлений перед бизнесменами, на собраниях, посвящённых памятным датам, в учебных заведениях и фондах, в которых он состоит попечителем или почётным членом правления. Они же, эти идеи, легли в основу программных установок Прогрессивной партии, главным меценатом и негласным патроном которой стал Гарри Оппенгеймер.
Её появление на свет – плод долгосрочных планов, которые стряпаются в тиши кабинетов на Мейн-стрит, 44. А планы эти исходят из того, что режим апартеида не вечен, что волна перемен рано или поздно захлестнёт и Южно-Африканскую Республику, сметёт ненавистный африканцам, всем небелым режим апартеида. В предвидении такого момента Гарри Оппенгеймер, занимающий в системе южноафриканского государства столь уникальное положение, не может не думать об альтернативных вариантах.
Нужна партия, которая смогла бы при определённых условиях взяться за претворение в жизнь оппенгеймеровских «меритократических» идей. Объединённая партия, в которой по «традиции» членствовали оба «монарха» империи ААК, явно не подходила для этой цели. На ней тяжким бременем висел груз неудач последних десятилетий, когда после потери парламентского большинства в 1948 году она в ходе последующих выборов сдавала одну позицию за другой. К тому же её даже при самом богатом воображении было трудно выдавать за что-то существенно отличное от Националистической партии. Вот почему в штаб-квартире ААК и пришли к выводу о необходимости иметь собственный политический инструмент. Практическое воплощение этот замысел получил в 1959 году, когда было объявлено о создании партии, наречённой «прогрессивной». Потом она стала именоваться Прогрессивно-реформистской (ПРП), а ныне называется Прогрессивно-федеральной.
Большая пресса ЮАР на английском языке, контролируемая ААК, не пожалела сил, чтобы сделать шумное паблисити этому своеобразному политическому филиалу оппенгеймеровской империи. Прогрессивно-федеральную партию пытаются представить как подлинную альтернативу и Националистической и Объединённой партии. Среди части белого населения эти пропагандистские усилия, щедро субсидируемые «бриллиантовым» Гарри, имели успех.
В 1974 году детище Оппенгеймера сделало внушительный бросок, увеличив своё представительство в парламенте с одного до восьми депутатов. Чтобы привлечь симпатии африканцев, её лидеры призывают предоставить избирательные права небелым, но при условии введения для них высоких образовательных и имущественных цензов. Подсчитано, что если бы сейчас руководствовались этими цензами, то количество африканцев, допущенных к голосованию, было бы меньше, чем в 1886 году, когда они располагали этим правом в Капской колонии.
Сотворение и крах Читтаганьи
В Ботаническом саду Кейптауна стоит статуя С. Родса. Кумир «бриллиантового» Гарри указывает перстом на север. Надпись на постаменте гласит: «Ваш тыл – там». «Бриллиантовый» Гарри точно уловил экспансионистский порыв своего предтечи, образно запечатлённый в камне скульптором. А уж по аппетитам размах Оппенгеймеров не грезился Родсу в самых смелых его мечтах. Многие страны к югу от Замбези в штаб-квартире ААК ещё недавно без церемоний вслух именовали «подлинными тылами» ЮАР. На прицеле второй пояс государств, которые в правительственных канцеляриях Претории и в директорских кабинетах «Англо-Америкен корпорейшн» в конфиденциальных разговорах также хотели бы подвести под категорию южноафриканских «союзников». Это Заир, Кения, Уганда, Танзания...
Отец и сын Оппенгеймеры раньше многих своих коллег по бизнесу, раньше ряда западных колониальных политиков учуяли приближение «ветра перемен», задувшего в середине 50-х годов над Африканским континентом. И они сделали всё возможное, чтобы повернуть его вспять. Печать активного участия «Англо-Америкен корпорейшн» носят все коварные политические акции, все «крестовые походы» международного и южноафриканского империализма и колониализма против африканских народов на огромном пространстве от реки Конго до мыса Доброй Надежды.
Здесь нет надобности что-либо упрощать: трагические события, имевшие место на протяжении последних двух с половиной десятилетий в ныне покойной Федерации Родезии и Ньясаленда, в бывшем Бельгийском Конго, в Родезии, Намибии, Анголе – плод «коллективного творчества» империалистических сил. За них ответственны крупнейшие международные монополии по обе стороны Атлантики, правительства США, Англии, Бельгии и некоторых других европейских государств. Но всё это нисколько не умаляет «заслуг» «Англо-Америкен корпорейшн», занимающей уникальное положение в расистском южноафриканском государстве, имеющей уникальные связи в международных финансово-монополистических и политических кругах и сыгравшей поистине уникальную роль в этих событиях.
Современники свидетельствуют, что Сесиль Родс очень гордился тем, что его именем назвали целую страну – честь, которой в истории человечества удостоились очень немногие. Уже будучи на смертном одре, он всё спрашивал: «Они не изменят название страны?» Но наследники Родса столкнулись после второй мировой войны с куда более страшной для них перспективой – речь шла уже не о названии, а о самой сути, о том, что территории, которые «Англо-Америкен корпорейшн», «Чартерд» и некоторые другие «привилегированные» монополии привыкли считать своей вотчиной, уплывали из их рук. Народы обеих Родезий решительно требовали независимости. Тогда-то и родился замысел отгородить «общим забором» Северную и Южную Родезии, а также Ньясаленд (нынешнее Малави).
Новое государственное образование нарекли Федерацией Родезии и Ньясаленда. На конференции, посвящённой созданию Федерации, тон среди делегатов задавали директора «Англо-Америкен корпорейшн», а также её многочисленных филиалов и связанных с нею фирм. Отец и сын Оппенгеймеры лично не участвовали в этой «исторической» встрече в городке Виктория-Фоллс на границе Северной и Южной Родезий возле знаменитого водопада Виктория. Но их доверенные лица, заседавшие среди делегатов-учредителей, сделали всё, чтобы в конституции Федерации в первую очередь были учтены нужды империи ААК и её партнёра «Бритиш Саут Африка».
Идею, заложенную в этом насильственном симбиозе трёх государств, весьма чётко выразил тогдашний ежегодный отчёт «Англо-Америкен корпорейшн». Презрев условности и называя вещи своими именами, авторы отчёта указывали, что в рамках Федерации в один организм объединяются несметные природные богатства «Коппербелта» («Медного пояса») Северной Родезии, обрабатывающая промышленность Южной Родезии, мощный резервуар дешёвой африканской рабочей силы в лице Ньясаленда. Южной Родезии, где имелась самая значительная прослойка белого населения, отводилась роль «жандарма» нового государственного образования.
Для отвода глаз девизом Федерации провозгласили лицемерную формулу Сесиля Родса: «Равные права всем цивилизованным людям». Этот прообраз пропагандируемого ныне Оппенгеймером «государства меритократии» ограничивал право африканцев на участие в голосовании столь высоким имущественным и образовательным цензом, что на первых выборах в Федеральную ассамблею из 8 миллионов африканцев участвовали: в Южной Родезии – 420 человек, в Северной Родезии – трое, в Ньясаленде не голосовал ни один африканец. Это не помешало Гарри Оппенгеймеру в очередном отчёте «Англо-Америкен корпорейшн» восхвалять «многорасовое партнёрство», якобы воплотившееся в Федерации Родезии и Ньясаленда.