Южно-Африканская Республика не совсем обычная страна. Она являет собой пример колониализма особого типа, воплотившегося в форме режима апартеида. Особенность южноафриканского колониализма в том, что в ЮАР в одних государственных границах как бы сосуществуют «белая» Южная Африка – развитое капиталистическое государство – и «небелая» Южная Африка – типичная колония. Официальная расовая классификация относит к этой «небелой» Южной Африке около 19 миллионов африканцев, всех их власти именуют «банту» или презрительным «кафры»; примерно 2,5 миллиона метисов, которых в ЮАР называют «цветными»; около 800 тысяч «азиатов» – преимущественно индийцев.
Белое меньшинство по своему происхождению и языку также делится на две большие группы. Примерно 60 процентов из 4 миллионов 300 тысяч белого населения составляют африканеры, или буры, – потомки голландских поселенцев, основавшихся на юге Африки в конце XVII века. Позднее с выходцами из Голландии смешались французские эмигранты-гугеноты, немцы. Они говорят на языке африкаанс, имеющем в основе голландский язык с примесью немецких слов. Вторая по величине группа – выходцы из Англии. Их здесь называют англоязычными южноафриканцами, или «бритишерами».
В конце XVIII – начале XIX столетия на юге Африканского континента появились англичане, которые захватили обжитую бурами Капскую колонию. Силы старых и новых завоевателей были неравны, и буры решили уйти на север. Преодолев сопротивление зулусов, они основали на захваченной территории две республики – Трансвааль (за рекой Вааль) и Оранжевое Свободное государство. Но и там англичане не оставили их в покое. Окончательно судьбу бурских республик решило открытие алмазных и золотых месторождений в Кимберли и в Ранде.
В официальной историографии ААК фигурирует легенда о неком Джеймсе Гаррисоне, странствующем старателе, который первым наткнулся на золотую жилу. Предприимчивые дельцы откупили у него право на находку за 10 фунтов стерлингов, а «южноафриканский Колумб», открывший миру золотоносные сокровища Ранда, снова отправился в путь и якобы был растерзан в вельде львами.
Рассказывают также, что президент Трансвааля Пауль Крюгер заплакал, когда ему доложили, что на территории республики обнаружены золотые россыпи: он понимал, что отныне этот регион станет объектом империалистической экспансии. Действительно, Великобритания начала грубо вмешиваться во внутренние дела бурских республик. Родс, Джеймсон и другие владельцы и администраторы основанных здесь алмазных и золотодобывающих компаний демонстративно игнорировали власти Трансвааля, недвусмысленно провоцировали вооружённый конфликт. В ходе развязанной англичанами англо-бурской войны британские войска применяли тактику выжженной земли, уничтожали фермы и усадьбы буров. Десятки тысяч стариков, женщин и детей были брошены в концентрационные лагеря. Героически сражались тогда за собственную свободу буры, продолжая, однако, отказывать в ней коренному африканскому населению.
После поражения в англо-бурской войне в африканерской верхушке начался процесс расслоения. Часть её пошла на компромисс с англичанами, получив взамен право на участие в управлении доминионом Южно-Африканский Союз. Он был образован в 1910 году путём объединения четырёх колоний: Капской, Трансвааля, Оранжевого свободного государства, Наталя. Но большинство африканеров продолжало мечтать о реванше, об изгнании английских завоевателей и воссоздании бурской республики. Выразителем их взглядов стала Националистическая партия, основанная Д. Герцогом в 1913 году. А в 1918 группа фанатичных африканеров-националистов создала тайное общество Брудербонд (в переводе с африкаанс «Союз братьев»).
...Свет факелов выхватывает из темноты носилки, лежащие на постаменте посредине комнаты, её стены задрапированы чёрной тканью. На носилках труп-кукла, обёрнутая в покрывало. На нём красными буквами выведено: «Измена». В могильной тишине, нарушаемой потрескиванием факелов, происходит обряд посвящения. Звучат слова клятвы:
– Тот, кто изменит Бонду, будет уничтожен. Бонд никогда не прощает и ничего не забывает. Его месть безошибочна и быстра. Предатель не избежит кары.
Загнанный по рукоятку в грудь чучела кинжал как бы подтверждает, что Бонд не бросает слов на ветер.
Политическим кредо Брудербонда был провозглашён христианский социализм. В своё время нынешний премьер-министр Форстер характеризовал его как теорию, идентичную тому, что в Италии называлось фашизмом, а в гитлеровской Германии – национал-социализмом. Один из пунктов программы Брудербонда предусматривал сегрегацию всех небелых. Брудеры позаимствовали у нацистов понятие о «херренфольке» – народе господ, к которому причислялись только африканеры.
Год за годом Брудербонд методично прибирал к рукам аппарат Националистической партии, продвигал своих людей в руководство голландской реформатской церкви, к лону которой принадлежит большинство африканеров, а также на ответственные посты в важнейших государственных учреждениях. В канун выборов 1948 года Брудербонд породил новый политический термин – апартеид. В переводе с африкаанс это слово означает разделение, состояние изоляции.
Белого обывателя запугивали «чёрной опасностью», уверяли, что только апартеид, сулящий полную сегрегацию африканцев, обеспечит привилегированное положение белого меньшинства, убережёт его от растворения во «множестве рас». Приход тогда к власти националистов означал, что африканерский национализм, культивируемый Брудербондом, одержал весомую победу над извечными врагами буров – англичанами. Недаром лидер Националистической партии, он же член руководства Брудербонда, Д. Ф. Малан торжествующе воскликнул: «Южная Африка снова принадлежит нам!»
Анатомия расистского режима
В загородном поместье Оппенгеймеров неподалёку от Иоганнесбурга ждали важного гостя. Эту роскошную усадьбу и прежде посещали именитые визитёры. Здесь при жизни любил бывать премьер-министр ЮАС фельдмаршал Смэтс, дорогу в «Брентхарст» хорошо знали промышленные и финансовые магнаты со всех континентов. Английская королевская семья, посетив после войны Южную Африку, сочла своим долгом нанести визит её некоронованному королю Эрнсту Оппенгеймеру.
Об этом «историческом» событии основатель ААК готов был рассказывать чуть ли не до последнего своего часа. Он, привыкший оценивать всё сущее в каратах, заранее прикинул тогда, какого достоинства бриллианты должны будут напоминать их величествам о незабываемых часах, проведённых в его, Оппенгеймера, резиденции. Дочь Гарри, маленькую Мери, в свои три года ещё не научившуюся отличать драгоценные камни от простых стекляшек, тренировали целую неделю, чтобы она, упаси боже, не нарушила церемониал, а главное – не перепутала подарки, которые ей надлежало вручить принцессам Элизабет и Маргарет, а также королеве-матери.
Всё было разыграно как по нотам, а презентованные камни были, видимо, настолько хороши, что некоторое время спустя Эрнста и его супругу принимали в Букингемском дворце в Лондоне на истинно королевском уровне.
А вообще ржа тщеславия, поражающая обычно всех нуворишей, не обошла стороной и наших героев. Эрнст Оппенгеймер, не получивший даже элементарного среднего образования, в неполные 16 лет бросивший школу, чтобы всецело отдаться культу алмазов, с явным удовольствием щеголял степенью доктора гражданского права Оксфордского университета. А уж «бриллиантовый» Гарри, кое-как всё же закончивший Оксфорд, счёл себя вправе обзавестись докторскими степенями всех учебных заведений, меценатом которых он состоит. Одна за другой следовали помпезные церемонии приобщения главы ААК к миру науки в Витватерсрандском, Натальском, Кейптаунском университетах. А вот с университетом в Лидсе (Англия) случилась осечка. Тамошние студенты пригрозили обструкцией, если «либерал» Гарри и в самом деле вздумает в торжественной обстановке принять докторскую степень, которую ему подобострастно готовились даровать отцы-попечители.