— И что? — спросила Стаська, поправляя под головой подушку.
— Это ты его убила!
— Да ну?
— Ну да! — отпарировал брат горячо. — Идиоту ясно: сначала ты за ним следила…
— Масенький мой, это ты за ним следил…
— Ты мне за это сто долларов заплатила!
— А ты докажи, — с интересом попросила сестра и присела на диване, подложив подушку под спину.
Федька поперхнулся и закашлялся.
— Не можешь? Чего ж ты суетишься? — укоризненно спросила Стаська. Подумала и добавила:
— Знаешь, Филя, к тебе относится знаменитая надпись на киевских троллейбусах: «Не высоваться!!»
— Ну, хорошо, — сбавил обороты брат. — Предположим… То есть я не могу доказать, что ты меня наняла следить за альфонсом. Зато я точно могу доказать, что тем вечером, когда его убили…
— Когда он умер, масенький, — поправила брата Стася.
— Когда его убили! — подчеркнул Федька, повысив голос. — Так вот… В тот вечер тебя дома не было. Во-первых, тебе звонил Олег. И я ему сказал, что тебя нет дома.
— Бедный Олежек! — заметила Стаська в потолок. — Он мне так надоел со своей любовью, что я тебе дала сто долларов за то, чтобы ты постоянно ему отвечал, что меня нет дома.
Федька окаменел от такой вопиющей наглости и только пыхтел, разводя руками.
— Что-то еще? — кротко поинтересовалась Стаська.
— Да! — ответил брат с откровенной ненавистью. — Еще! Приходил один человек и ждал тебя в твоей комнате! А кто это был и во сколько приходил — фиг узнаешь.
— Да? — спросила сестра, по-прежнему не выказывая ни страха, ни удивления.
— Да! Так что ты попалась: никакого алиби у тебя и в помине нет.
— Кошмар какой, — сказала Стаська. Почесала голову и спросила:
— Это все?
— Ну… Пока все, — растерялся Федька.
— Тогда свободен, — распорядилась Стаська и потянулась за свежей газетой.
Федька застыл на месте, глядя, как сестра спокойно разворачивает свою любимую «Файнешнл Таймс». Собственно говоря, ждать от Стаськи истерики с подписанным признанием в убийстве было глупо, но такого хладнокровия он не предвидел.
— Я думаю поговорить со следователем, — пугнул он сестру еще раз. Но очень неуверенным тоном.
— Поговори, — ответила Стаська рассеянно. — Надо же тебе чем-то заняться…
Федька снова потоптался на месте.
— У тебя будут неприятности, — пообещал он. — Если узнают на работе… Повышения ты точно не получишь.
— Ну и ладно, — миролюбиво ответила Стаська и зашелестела страницами.
— Но этого можно избежать, — пошел ва-банк брат, обманутый в своих ожиданиях.
— Да ну? — изумилась сестра. Сложила газету и потребовала:
— Вот об этом поподробней, пожалуйста.
— Пятьсот долларов, — коротко ответил Федька, прикидывая, не слишком ли загнул сумму.
— Филя! — удивилась сестра. — Да ты никак меня шантажируешь!
— Я оказываю тебе платную услугу, — не согласился брат. — И избавляю тебя от излишних хлопот и нервотрепки.
— Ты моя киса! — умилилась Стаська. Снова развернула газету и хладнокровно проговорила:
— Пошел вон.
— Но…
— Нет, ну нельзя же быть таким придурком! — не выдержала Стаська, отшвыривая газету в сторону. Легко сдернула себя с дивана, прошлась по той части комнаты, которая не была занята Фиделем, и остановилась у окна. Прижалась аккуратной попкой к горячей батарее и терпеливо спросила:
— Филя! Ты знаешь, что такое «презумпция невиновности»?
— Ну?
— Не нукай! Объясняю в доступной тебе форме: я не обязана доказывать, что никого не убивала. Это следствие обязано доказать, что я кого-то убила. Доступно?
— Иди к черту.
— И все твои откровения равны нулю! Где я была тем вечером и той ночью — не твое собачье дело. И я не обязана ничего доказывать следствию. Тем более, что оно закрыто. А уж шантажировать себя я не позволю никому. Тем более, такому тупому и жирному подонку, как ты. Понял, ублюдок? Повторяю в последний раз: пошел вон.
Федька понурился, признавая поражение, и медленно повернулся к двери.
— Стой! — велела вдруг сестра.
Федька остановился, охваченный безумной надеждой.
— Хочешь денег заработать?
Он только кивнул, не в силах открыть рот.
— Станцуй! — велела Стаська. — Индийское движение. Только без слов, понял?
Вернулась к дивану и развалилась на нем, выжидательно глядя на Федьку.
Тот ответил ей ненавидящим взглядом, вздохнул и уперся руками в толстые бедра, принимая рабочую позу.
Последний день ноября принес с собой крепкий мороз. Зима сделала первый по-настоящему угрожающий выдох, предупреждая о своем появлении. Воздух примерз к окоченевшим скелетам деревьев, на их мертвых, неподвижных ветках сидели печально нахохлившиеся воробьи. И только вороны проявляли зловещую активность, распугивая своим хриплым карканьем всех остальных птиц.